Впрочем, лиха беда — начало. Репертуар хора все время расширялся. Появились и солисты. Поручик Шелковый хорошо играл на рояле и неплохо пел романсы. Сам Покровский обладал недюжинным басом и исполнял арию Варяжского гостя из оперы «Садко», «Есть на Волге утес» и другие чудесные русские песни. У Покровского была очень приятная, мягкая и густая октава, приводившая в восторг Ванюшу, да и не только его...
И вот тут-то чуть ли не стихийно образовался театр. Да, да, самый настоящий театр с довольно сложным репертуаром!
Начались репетиции пьесы Леонида Андреева «Дни нашей жизни». Нашелся хороший художник — Борис Сахаров, окончивший Московское Строгановское художественное училище, а у него появились почитатели и ученики, и к постановке была подготовлена великолепная сцена — вид на Москву с Воробьевых гор. Затем стали готовить пьесу И. Тургенева «Где тонко, там и рвется», сценку А. Чехова «Медведь», пародию на оперетку «Иванов Павел» и ряд живых картин. У каждой из этих постановок своя, небезынтересная история...
Одна проблема стояла перед доморощенными артистами: где взять женщин на роли представительниц прекрасного пола? Пошли поиски, всякие мыслимые и немыслимые предложения. Некоторые, скажем, предлагали привлечь француженок, научив их механически произносить фразы на русском языке. В конце концов сошлись на том, что надо подобрать подходящих для женских ролей мужчин. Знатоки утверждали даже, что, к примеру, в Китае женские роли всегда исполняют мужчины.
И вот подобрали четверых: Мишу Костина, Карла Беймана — латыша, очень миниатюрного солдатика, Васю Кирсанова и Валентина Мотина. Прорепетировали — и дело пошло.
Участников вообще потребовалось много, поэтому и Ликанин, и Ванюша Гринько также были зачислены в театральную труппу. А возглавил все это дело Виктор Дмитриевский, оказавшийся способным режиссером. Подготовка к спектаклям шла полным ходом.
Наконец решили «показать товар лицом», а то кое-кто из солдат начал уже роптать: мол, репетируют, репетируют, а толку нет. Для начала решили показать что-нибудь попроще и ограничились живыми картинами.
Наступил день показа творческих достижений театра. Зал был полон. Пришли и французы, в основном француженки. Живые картины открылись показом сценки «Электрик с лампой», высмеивающей местного кюре, который вечно выслеживал русских солдат и подслушивал их разговоры. Зрители, в том числе француженки, от души смеялись. Совсем развеселил их солдат, весь обвешанный французскими баклажками, с транспарантом в руках «В Коннантр!» — там солдаты покупали дешевое вино. Потом Покровский, в одежде странника с котомкой на фоне декорации московского Кремля, пропел своим приятным голосом «Вечерний звон» под аккомпанемент хора за кулисами. И в завершение программы солдатский хор исполнил ряд песен.
Вечер удался на славу!
Окрыленные успехом, артисты с новой силой принялись за репетиции. Готовилась комедия И. Тургенева в одном действии «Где тонко, там и рвется». Кстати, в пьесе четыре женские роли — как раз по числу подобранных артистов. Мотин получил роль Анны Васильевны Либановой, роль Верочки досталась Мише Костину, мадемуазель Биенэме — маленькому Карлуше Бейману и, наконец, Варвары Ивановны — Васе Кирсанову. Сколько было хлопот с реквизитом! Были поставлены на ноги все знакомые девушки-француженки, у которых артисты подбирали себе костюмы.
С мужскими ролями было, разумеется, куда легче. Быстро подобрали исполнителей ролей Станицына и Мухина, сложнее оказалось с Горским — тут требовался человек хотя бы с маленьким талантом. Наконец образ Евгения Андреевича Горского взялся воссоздать поручик Шелковый. Роль старого капитана отдали Покровскому, а роль дворецкого досталась Мише Ликанину.
Начались репетиции. Ванюша, как «грамотей», выписал всем роли, раздал их и засел в суфлерскую, будку. Много хлопот выпало на долю поручика Шелкового. Ему надо было научить Костина исполнять сонату Клементи, а Костин неважно играл на рояле. И вот они целыми днями не отходили от инструмента. Но это, пожалуй, полезно было для Веры Николаевны и Евгения Андреевича, которых играли Костин и поручик Шелковый, они свыклись друг с другом. Знаменитый уже по художественному оформлению живых картин Борис Сахаров взялся за декорации.
Виктор Дмитриевский, Как главный руководитель и режиссер кружка, буквально не выходил из театра, то бишь старого барака на окраине Плёра. Помощник режиссера и администратор Покровский также был перегружен: то спевки, то репетиции, то надо добыть толь, доски, паклю, жесть, краски для Сахарова. Художник он был довольно одаренный, но практической стрункой совсем не обладал. Удалось достать Дмитриевскому пианино в одной богатой семье. Диваны, столы, стулья и прочую обстановку Покровскому также охотно одолжили жители Плёра: они сгорали от нетерпения быстрее увидеть пьесу, а тем, кто предоставил реквизит, места гарантировались.