В связи с насилием, кроме того, необходимо принимать во внимание, что оно исторически очень по-разному творится и переживается. Чрезвычайно большая воздержанность современного общества от насилия, полное отсутствие его в общественном пространстве и ограниченное — в частном относятся к цивилизационным достижениям совершения насилия и монополизации насилия со стороны государства. Это делает возможной чрезвычайно большую безопасность, характеризующую жизнь современных обществ, тогда как до новейшего времени высока была вероятность стать жертвой прямого телесного насилия [20]. Присутствие насилия в общественном пространстве, например в связи с наказаниями и казнями, было значительно больше, чем сегодня [21], так что можно исходить из того, что относительные рамки, а вместе с ними переживание творимого насилия и страданий от него исторически сильно различаются. Что за «времена» царят, то есть в какие представления о норме попадают события, что в тот момент считается обычным, а что — чрезмерным — все это образует важнейший фоновый элемент относительных рамок. В «кризисные времена» политически одни меры считаются «нормальными», в катастрофических условиях — другие, а во время войны, следуя известной поговорке «все средства хороши», в любом случае — многие, за которые в мирное время следует строгое наказание.
Ролевые модели и требования
Очень широкую область, особенно в современных функционально дифференцированных обществах образуют уже упомянутые роли, каждая из которых сама по себе предъявляет определенный набор требований к тем, кто может или должен их исполнять. Роли занимают средний уровень между культурны-ми связями, обязанностями и специфическими для данной группы, а также индивидуальными оценками и действиями. Существует ряд ролей, играя которые мы не осознаем, что действуем в соответствии с их нормами, хотя делаем все как само собой разумеющееся. К ним можно причислить почти все роли, по которым социологи дифференцируют общества: половые, возрастные, социального происхождения и образования. Связанные с ними наборы требований и норм хотя и могут восприниматься сознательно и запрашиваться, однако это обычно не требуется и не делается. Эти само собой разумеющиеся роли жизненного мира, тем не менее, отражают восприятие, оценки и выбор действий и подчиняются, что особенно выражено в половых и возрастных ролях, нормативным правилам. От пожилой дамы ожидается совершенно не такое социальное поведение, как от молодой, хотя для этого нет каталога правил или книги законов. Член общества обладает об этом «внутренним» знанием.
Совершенно по-другому ведут себя, играя принятые извне роли, которые, например, в ходе карьеры уже явно приходят с новыми наборами требований. Если кто-то только что был студентом, изучавшим математику, а теперь начинает работать как дипломированный математик, то он сильно меняет свой набор требований: от норм в одежде, рабочего времени, до круга общения и вещей, которые становятся важными и неважными. Другие глубокие переходы находятся там, где кто-то становится матерью или отцом или оставляет профессию и выходит на пенсию. Еще существует радикальная смена ролей, связанная с переходом в «тотальные учреждения» [22]: например, в монастырь, тюрьму, и что для нас в настоящей работе особенно важно — в армию. В данном случае личность попадает в полное распоряжение учреждения — Вермахта или войск СС: она получает единообразную форму одежды, одинаковую со всеми прическу, таким образом, теряет свои идентифицирующие атрибуты, больше не может распоряжаться собственным временем, в любом случае подвергается внешнему принуждению, муштре, придиркам, драконовским наказаниям за нарушение уставных правил. Тотальные учреждения именно по-этому функционируют как своеобразные герметичные миры, поскольку они преследуют цели подготовки: солдаты должны не только научиться владению оружием или движению на местности, но и послушанию, безусловному включению в иерархии и действию по приказу в любое время. Тотальные учреждения основывают определенную форму общности, в которой групповые нормы и принуждения оказывают гораздо большее влияние на каждого, чем в условиях нормального общества, просто потому, что группа товарищей, к которой себя каждый причисляет, хотя и не выбирается свободно, тем не менее является безальтернативной опорной группой. Человек принадлежит ей, потому что был к ней прикреплен [23].