Таким образом, почва для всеохватывающего проникновения милитаристского мышления в немецкое общество готовилась задолго до 1933 года. Поэтому можно не удивляться, что резкое вооружение не наткнулось на со-противление, к тому же при «цветочных войнах» с 1936 года — вступлении в Рейнскую область, «присоединении» Австрии и оккупации Судетской области не было сделано ни единого выстрела, а Вермахт эффектно предстал перед публикой в качестве гаранта устранения последствий Версальского договора.
Вермахт
25 мая 1934 года президент Пауль фон Гинденбург и военный министр Вернер фон Бломберг подписали Перечень обязанностей немецких военнослужащих. В соответствии с ним корни Вермахта брали свое начало в славном прошлом, честь солдата заключалась в беспрекословном служении народу и Отечеству вплоть до пожертвования собственной жизни. Высшей солдатской добродетелью был боевой дух. Перечень требовал жесткости, решительности и исполнительности. Робость объявлялась ругательством, нерешительность — не-солдатским поведением. Военное руководство основывалось на стремлении к ответственности, превосходном умении и неустанной заботе, командир и его подчиненные должны были составлять нерушимое боевое сообщество товарищей. Солдат радостным исполнением долга должен представлять обществу образец мужественной силы [106].
Этот перечень обязанностей показывает, что Вермахт, хотя и находился в немецкой военной традиции, одновременно пытался расставить некоторые новые акценты. Выражения «безупречное служение», «пожертвование собственной жизни», подчеркивание «жесткости» показывают, насколько сильно борьба представляется теперь центральным элементом солдатской жизни. В привязке к мифу о солдате-фронтовике Первой мировой войны испытание боем считалось высшей ценностью солдата, все остальное носило подчиненный характер [107]. Эта фиксация была не пустой словесной оболочкой, она широко распространена в оборотах речи военной переписки. Главнокомандующий сухопутными войсками генерал-полковник Вальтер фон Браухич в 1938 году указывал, что офицеров стоит представлять как борцов, как «убеж-денных людей дела с глубокой верой, свежих, твердых как сталь личностей, крепких волей, способных к сопротивлению» [108]. Геринг в 1936 году требовал от прибывающих офицеров Люфтваффе «исполнительности, героического духа, жертвенности и товарищества» [109].
Во время Второй мировой войны этот перечень требований существенно не изменился. В ноябре 1941 года главнокомандующий военно-морским флотом гросс-адмирал Эрих Редер так характеризовал идеального немецкого человека: «Боец в душе и с оружием в руках, жесткий, скромный, заботливо обученный, с собственными убеждениями и крепкой волей, работающий и сражающийся за Германию до последнего вздоха» [110].
На самом деле эта напечатанная высшим командованием бумага еще не являлась залогом того, что солдаты приняли его военную систему ценностей в свои относительные рамки. Важным указанием на то, что это было так, дают личные дела. Начальники должны были регулярно подробно оценивать каждого подчиненного офицера, при этом рассматривались личные качества, отличия в бою, достижения по службе, духовное и физическое состояние. Один взгляд на этот редко рассматриваемый, по-настоящему безбрежный источник проясняет, насколько, по крайней мере в относительных рамках офицерского корпуса, установилась желаемая высшим командованием форма. В соответствии с ней личность «высшего воинского качества» [111] представлялась так: надо быть энергичным и «волевым» [112], «храбрым и жестким по отношению к самому себе» [113], «физически ловким, крепким и выносливым» [114]. Должны были иметься храбрость, напор, жесткость, деятельность, решительность, чтобы были замечены успехи для повышения по службе. «Активные личности» [115] и «строгое солдатское поведение» [116] особенно ценились в качестве похвалы. Важно было считаться также «кризисоустойчивым» [117]. «Не знает трудностей», — говорилось о ставшем позднее генерал-лейтенантом Эрвине Меню. Генерал Хайнрих Эбербах в течение карьеры тоже получал от своих начальников чрезвычайно положительные характеристики. Он был «подтянутым, предусмотрительным, находящим правильное решение в самой сложной обстановке танковым командиром», «одним из наших лучших». В качестве особо положительных черт характера приводились: «Храбрый, верный, крепкий» [118]. Генерал-майор Йоханнес Брун тоже много раз получал положительные аттестации: «С точки зрения характера и по-солдатски особенно ценный образец командира, который и в самой сложной обстановке никогда не теряет самообладания. Лично чрезвычайно храбр, шесть раз ранен» [119]. Мы снова встретим этих лиц в следующих главах. В Люфтваффе характеристики выглядели точно так же, как и в сухопутных войсках. Рюдигер фон Хайкинг характеризовался как «крепкая, свежая личность командирского типа. Крепко с первого дня удерживает в руках управление своей дивизией» [120].