В настоящее время господствует представление, что солдаты Вермахта были частью гигантской машины уничтожения, и, таким образом, соучастниками, если не главными исполнителями, беспримерного массового преступления. Несомненно верно, что Вермахт участвовал во всех преступлениях — от расстрелов гражданского населения до систематических убийств еврейских мужчин, женщин и детей. Но это не говорит о том, насколько и в какой степени отдельные солдаты были втянуты в преступления, и прежде всего, не о том, какое отношение они сами к этому имели — совершали ли они эти преступления с желанием, с отвращением или совсем в них не участвовали. Об этом наш материал дает детальную справку, а именно таким способом, что застывшие картины о «Вермахте» приводятся в движение. При этом можно видеть, что люди никогда не воспринимают непредвзято то, что им встретилось, а всегда пропускают это через специфический фильтр. Каждая культура, каждая историческая эпоха, каждая экономическая форма, короче, каждое бытие создает шаблоны восприятия и интерпретации, определяющие восприятие и интерпретацию переживаний и событий. Протоколы подслушивания на свое время отражают взгляды солдат на войну и отношение к ней. Мы покажем, что ход их мыслей и разговоры совсем не такие, как это принято обычно считать, в том числе и потому, что, в отличие от нас сегодняшних, они не знают, чем кончится война и что будет с Третьим рейхом и его фюрером. Для нас их неограниченное и реальное будущее давно уже стало прошлым, а для них оно было еще открытым пространством.
Идеологией, политикой, мировым порядком и тому подобными вещами большинство не интересовалось. Они воевали не по убеждению, а потому, что они — солдаты, и воевать — их работа. Многие были антисемитами, но это не то же самое, что быть «наци». И это также не имеет ничего общего с их готовностью убивать: хотя многие и ненавидели евреев, однако расстрелы евреев их возмущали. Некоторые были убежденными антинацистами, но явно одобряли политику нацистского режима в отношении евреев. Некоторые были потрясены тем, что сотни тысяч русских военнопленных обречены на голодную смерть, однако не задумываясь расстреливали военнопленных, если им представлялось, что охранять и конвоировать их обременительно или опасно. Некоторые считали проблемой, что немцы «слишком гуманны», и тут же на одном дыхании подробно рассказывали, как уничтожали жителей целых деревень. Многие рассказы изобилуют хвастовством и преувеличениями, но не только так, как в современных мужских разговорах о собственных способностях или автомобилях. В разговорах военнослужащие хвастаются и своими крайне жестокими действиями: изнасилованиями, расстрелами, потоплениями торговых судов. Иногда мы можем доказать, что сказанное не соответствует действительности, но затем сразу изумляет то, чем солдаты хотят произвести впечатление, например, потоплением транспорта с детьми.
Объем того, что могло быть высказано и что было высказано, таким об-разом, здесь не такой, как сегодня. И вместе с тем совершенно очевидно, что быть творящим насилие тоже относилось к качествам, с помощью которых сыскивалось признание или, по крайней мере, надежда на него. Большинство рассказов, на первый взгляд, кажутся слишком противоречивыми. Но это только если исходить из того, что люди действуют в соответствии со своими «установками» и что такие установки сильно связаны с идеологией, теориями и большими убеждениями. На самом деле люди поступают в соответствии, — и это книга покажет, — со своей верой в то, что от них эти поступки ожидаются. И это имеет гораздо меньше общего с абстрактными «мировоззрениями», чем с конкретными местами, целями и функциями действия, и прежде всего с группами, частью которых люди являются.
Итак, чтобы понять и суметь объяснить, почему немецкие солдаты в течение пяти лет вели войну с небывалым до сих пор ожесточением и позаботились о вспышке насилия, жертвами которого пали 50 миллионов человек и опустел целый континент, нужно знать, какими глазами они смотрели на свою войну.
В следующих главах сначала подробно пойдет речь о факторах, определявших и направлявших взгляды солдат, то есть об относительных рамках. Читательницы и читатели, не интересующиеся относительными рамками Третьего рейха и военнослужащих, но проявляющие любопытство к рассказам и диалогам солдат о насилии, технике, уничтожении, женщинах или фюрере, далее могут продолжать чтение сразу с соответствующих разделов. После детального описания точки зрения солдат на бои, убийства и смерть, в заключении мы сравним войну Вермахта с другими войнами, чтобы выяснить, что в этой войне было «национал-социалистическим», а что нет.