Культура Отряда стала для нас весьма чужой. Северный дух почти не сохранился. Лишь несколько мелочей в том, как делаются дела, и мое собственное гордое наследство – интерес к гигиене, совершенно чуждый для этих краев.
Эти южане еще не насладились истинным ужасом перед форвалакой. Они упорно принимают ее за очередное жуткое ночное создание вроде Больших Ушей или Плосконога, которых они считают, по сути, безвредными. На мой же взгляд они кажутся безвредными только потому, что их жертвы редко выживают и не могут высказать противоположное мнение.
– Отрывок из Первой книги Костоправа, – прочел я собравшимся. Время перевалило за полночь. Шум и гвалт уже некоторое время как стихли. Через врата не просачивались Непрощенные Мертвецы. Тобо пытался выследить форвалаку, но столкнулся с трудностями. Она очень много перемещалась, разведывая местность и явно не уверенная в том, как ей расценивать тот факт, что она оказалась среди нас. – В те дни Отряд был на службе у синдика Берилла…
Я поведал им о другой форвалаке, обитавшей давно и далеко отсюда, и намного более жестокой, чем сможет когда-либо стать нынешняя. Мне хотелось, чтобы они встревожились.
7. Воронье Гнездо. Ночной гость
Мы с Госпожой сидели у Одноглазого. Гота лежала в этой же комнате, окруженная свечами.
– Что-то я не замечаю в этой женщине явных изменений.
– Костоправ! Помолчи!
– Зато слышу разницу. С тех пор, как мы пришли, она ни разу ни на что не пожаловалась.
Прикинувшись глухим, Одноглазый от души хлебнул собственного продукта, закрыл глаза и задремал, свесив голову.
– Наверное, будет лучше, если он поспит, – прошептала Госпожа.
– Из него вышла не очень-то привлекательная приманка.
– Для стервятников сойдет. Для этой твари тоже. То, что она хочет убить, реально существует лишь внутри нее. А Одноглазый – просто символ. – Она потерла глаза.
Я поморщился. Моя любимая выглядела такой старой. Седые волосы. Морщины. Намечается второй подбородок. Талия расширилась. Мы быстро постарели с тех пор, как Дрема нас спасла.
К счастью для меня, у нас нет зеркала. Мне вовсе не хочется увидеть толстого, старого и лысого типа, утверждающего, что он и есть Костоправ.
Тени в комнате никак не желали угомониться, и я нервничал. С самого начала, как только мы пришли в Таглиос, Тени были причиной для ужаса. Движущаяся Тень означала, что смерть может настигнуть человека в любой момент. Эти печальные, но жестокие монстры с равнины были смертоносным инструментом, с помощью которого Хозяева Теней обрели свое имя и насаждали свою волю. Но здесь, в Стране Неизвестных Теней, скрытные существа, рыскавшие в темноте, были робкими и, как правило, дружелюбными – если к ним относиться с уважением. И даже те из них, на чьем счету имелись злодейства и коварство, ныне поклонялись Тобо и не причиняли вреда смертным, тесно связанным с Отрядом. Если только этот смертный не был настолько туп, чтобы каким-то образом досаждать Тобо.
А сам Тобо жил в мире скрытного народца не меньше, чем в нашем.
Где-то в отдалении призрачный кот Большие Уши вновь испустил свой уникальный зов. Местные легенды утверждают, что этот леденящий душу вой слышат лишь его потенциальные жертвы. Пролаяла парочка Черных Гончих. Легенды намекают, что их голоса также слышать нежелательно. Беседы с местными привели меня к убеждению, что до появления Тобо лишь невежественные крестьяне искренне верили в эти таящиеся в ночи опасности. Образованных же людей в Хань-Фи и Кван Нине попросту ошеломило то, что парень сумел добиться от Теней.
Я взглянул на копье над дверью. Одноглазый работал над ним десятилетиями, и его можно было с равным основанием назвать как оружием, так и произведением искусства.
– Дорогая, Одноглазый начал мастерить это копье из-за Бовок?
Госпожа прервала вязание, взглянула на копье и негромко ответила:
– Кажется, Мурген писал, что Одноглазый собирался использовать его против одного из Хозяев Теней, но потом решил переделать его против Бовок. Во время осады. Или это было…
Мои колени скрипнули, когда я встал.
– Неважно. На всякий случай. – Я снял копье. – Черт, тяжелое.
– Если монстр доберется до нашей двери, постарайся не забыть, что нам лучше поймать его, чем убить.
– Знаю. Эта блестящая идея принадлежит мне. – И я уже начал сомневаться в ее мудрости. Поначалу мне показалось, что интересно будет проверить, что случится, если мы заставим форвалаку превратиться обратно в женщину, которой она была до того, как застряла в облике большой кошки. И еще мне хотелось расспросить ее о Хатоваре.
При этом я всегда предполагал, что к нам вторглась именно та жуткая форвалака, Лиза-Делла Бовок.
Я снова уселся.
– Дрема сказала, что уже готова послать через равнину разведчиков и шпионов.
– Правда?
– Мы уже давно не хотим взглянуть в лицо фактам. – Дальше мне стало тяжело говорить, и я целую вечность собирался с духом, пока не продолжил:
– Девушка… Наша дочь…
– Бубу?
– Что, и ты тоже?
– Надо же нам ее как-то называть. Дщерь Ночи – слишком пышно. А Бубу прекрасно подходит, потому что не терзает душу.
– Нам нужно принимать решения.
– Она…
Черные Гончие, кошка Сит, Большие Уши и множество их соплеменников вновь заголосили. Я прислушался.
– Это уже внутри городских стен.
– И приближается к нам. – Она отложила вязание.
Одноглазый поднял голову.
Дверь вломилась внутрь быстрее, чем я успел повернуть к ней голову.
Ко мне медленно подлетела выбитая доска и шлепнула меня поперек живота с такой силой, что я плюхнулся на задницу. За доской последовало нечто черное и огромное с пылающими яростью глазами, но уже посреди прыжка утратило ко мне интерес. Опрокидываясь на спину, я все же успел задеть бок форвалаки копьем Одноглазого. Плоть раздалась, в ране блеснули ребра. Я попытался вонзить наконечник в брюхо зверя, но из такого положения не сумел нанести достаточно сильный удар. Зверь завизжал, но не смог развернуться на лету.
Пылающая боль разорвала мое левое плечо, всего в трех дюймах от шеи. Но форвалака была тут ни при чем. Это моя дражайшая женушка выпустила огненный шар как раз в тот момент, когда я находился между ней и мишенью. Но в шаре осталось еще достаточно огня, и он, изменив направление, отсек пантере хвост в двух дюймах от основания.
Монстр непрерывно визжал. Форвалака на лету обернулась, и ее тело приняло позицию, которую в геральдике называют «стоящий на задних лапах"».
И обрушилась на Одноглазого.
Старик не предпринял явных попыток защититься. Его кресло опрокинулось и разлетелось в щепки. Одноглазый заскользил по грязному полу. Форвалака врезалась в Готу, опрокинув стол вместе с телом. Госпожа выпустила еще один огненный шар и промахнулась. Я с трудом встал на четвереньки и приподнял наконечник копья, нацелив его на пантеру, которая поднималась на ноги, пытаясь одновременно развернуться. Прыгнув, она врезалась в дальнюю стену. Я поджал под себя ноги и с трудом стал подниматься.
Госпожа снова промахнулась.
– Нет! – завопил я. Ноги у меня подкосились, и я едва не упал ничком. Я пытался делать три дела одновременно и не смог, естественно, завершить ни одного. Мне хотелось добраться до Одноглазого, вновь поднять наконечник копья и убраться подальше из этого дома.
На сей раз Госпожа не промахнулась. Но этот шар оказался крошечным, почти безвредным. Он ударил форвалаку точно между глаз. И срикошетил, сорвав пару квадратный дюймов шкуры и обнажив кусочек черепа.
Форвалака вновь завизжала. И тут взорвался перегонный куб Одноглазого. Чего я ожидал с того момента, когда выпущенный Госпожой огненный шар прошел сквозь стену.
8. Таглиос. Неприятности идут по пятам