Соленые рассказы Кароль.
Кто в море не ходил,
Тот богу не молился.
К А Р О Л Ь.
Я полюбил бы этот город, потому что люблю маленькие города - просто люблю, ни за что-то особенное, а люблю и все, пусть даже они не все и стоят этой любви, но Таганрог я полюбить не успел - потому что я был там всего два раза, когда устраивался на работу и когда увольнялся. В Таганроге была наша фирма, а судно, на которое меня определили, стояло в Азове. ТХС "Снег". Это не просто слезы - это, господа - песня! Я, выпускник мореходки, полный надежд и мечтаний как чайка говном спешу в этот Азов, а там - ТХС "Снег". Господи! Неужели это плавает? То, что это ходит не может, я не сомневался, но смутная надежда, что это хотя бы плавает у меня была. Я не великий литератор, чтобы описать то, что я увидел в порту Азова на швартовых у причила. Если вы не видели ТХС "Снег", то не говорите,что видели прекрасное, но ТХС "Снег" был еще прекрасней. Его гордый форштевень упирался в голубое небо своим черным клювом, а из идеально круглого клюза обшарпанный канат держал за кнехт у берега. Линия фальшборта скатывалась к корме. Борт совершенно неизвестного цвета в кровоподтеках сурика взывал к милости и моргал шпигатами. Боже! А надстройка, когда-то белая, быть может в первый и последний раз в год ее постройки в далекой Германии, теперь в пятнах все того же сурика с дырами иллюминаторов. На флагштоке поник флаг уже не в силах бороться за честь флота. Я подошел к трапу и хотите верьте, хотите нет - перекрестился.
"Моряк! Ты куда?" - окликнул меня голос сзади. Я обернулся. Я - это выпускник мореходки, весь в летней форме, в только что сшитой на заказ гамбургской мицухе и счастливый до слез...
А передо мной стоял мужик, просто мужик и неизвестно кто его вообще пустил в порт. Рожа не бритая и по-всему видно - хитрая. Рубаха на нем рваная и уже давно нестиранная, а шорты вообще из обрезанных штанов и бахрома висела вдоль его худых ног. Он стоял и улыбался. Смотрел на меня,а я смотрел на него и думал, когда же мне послать его на хуй.
- А ты кто? - спросил я. - Или это не порт Азов, а колхоз "Красный партизан"?
- Ты чё - третий на это корыто?
Мужик улыбнулся и неприязнь к нему пропала. Он протянул мне руку.
- Я боцман - Каролев Витя, а проще Кароль - так меня кличут по-всем портам азовочерноморского бассейна. Пошли.
Я следом за боцманом по сходне ступил на борт легендарного, это я потом понял, ТХС "Снег". А сейчас меня не поймут ни моряки, ни штатские - я ступил на настоящую палубу - деревянную. Господи, это все равно,что увидеть Бога. Она была идеально выскреблена, чистая до сверкания яиц высокопородного кота и по ней страшно было ступать.
- Петрович! Петрович! - орал рядом со мной боцман. - Петрович, третьего прислали.
На обвес из рубки вышел мужик в соломенной шляпе и без рубахи.
- Это ты, что ли,третий? Ходи сюда. Витя проводи его.
- Пошли, - сказал боцман и повел меня по-правому борту. Внутри надстройки было темно, но в темноте этой, как будто с ней замешанный разливался запах, а лучше сказать вонь дешевых духов. По трапу поднялись наверх - там уже нас ждал мужик в соломенной шляпе.
- Так это ты третий штурман?
Я представился, как учили в мореходке.
- Чудеса! - воскликнул мужик. - У нас третьего не было со времен потопа, а потоп как известно было очень давно. Витек, устрой командира и объясни задачу. Я опаздываю на электричку. Тебе штурман, удачи. До завтра.
- Это кто? - спросил я Витька, когда мужик изчез за переборкой.
- Капитан. Петрович. Он из двухсоттонников, но мужик правильный. К нам перевелся с Дальнего Востока, мужик нормальный - не бздливый. Вот твоя каюта, но спать тут жарко летом, так что лучше с нами в кубрике - он ниже ватерлинии, пошли покажу. Тут внизу еще механики и кокша, она жена третьего меха - живут тут по-семейному. Дед тоже ночует в Ростове, а в рейсе у себя в подвале вместе с маслопупами. Ну, наверху еще марконя и кэп,а мы всей верхней командой в кубрике. Хочешь - живи у себя, но жара страшная. Ты вещи то оставь, кэп уже смылся и тебе пора в лабаз, а хочешь я сам сбегаю. Аванс-то получил отходной?
- Получил, сотню. Я еще удивился - оклад 85, а аванс - сто рублей. Холява.
- Эта халява скоро кончится - пообещал Витек и, забрав у меня последний полтиник, сошел на берег за водкой.
Пили мы на мостике, потому что с мостика хороший обзор - видно всю палубу и причал. Пил я, Витек, матрос Дятел, кстати вечный вахтенный, механик Валера.Марконя забежал, поднакачался, хряпнул сотку и смылся. "Тоже в Ростов" - сказал боцман. Был еще на борту старпом, но он спал встельку пьяный у себя в каюте.