Из двенадцати выпускников, а на первом курсе нас было двадцать, собралось только восемь человек. В плавсоставе из нас было только троя. Я, Гоша и Федот. Остальные тоже в золоте позументов, но все сплошь по пароходствам или из капитанских служб портов. Целовались, обнимались, наперебой говорили, были даже слезы. Мы все еще были молоды и кое-кто из нас еще мечтал - кто о новой квартире, о машине или о даче с клубникой. Были уже и женатые и с детьми. Гошка догадался и мы рванули с ним к Михалычу на улицу Портовую. Старик был еще жив и бодр. Долго нас вспоминал, но вспомнил, обрадовался. В кабак ехать отказался и мы сели у него в саду под каким-то деревом на некрашенные табуретки за облезлый стол. Под одной его ногой лежал кирпич. Пили из двух граненых стаканов - больше тары в доме не было. О море не говорили - было видно, что старику этот разговор не по-душе.
Обнялись, когда расстовались. Я его поцеловал и сказал - Спасибо, Михалыч. Живи долго. "А ты ходи долго" - ответил старик и отвернулся. Мы вернулись в кабак и пили с остервенением за Михалыча, за Мишу Зотова, за свои рейсы, что были и да те, что будут.
P.S. Спустя много лет после той пьянки в кабаке на набережной я встретил случайно Игоря на ипподроме. Я был как всегда слегка пьян, а ог как всегда красив и молод. В море уже не ходил, но хорошо устроился на берегу - у очередной его жены оказался солидный папа, который все устроил и из штурмана Гоша превратился в чиновника какой-то управы.
Напились мы здорово со смехом и со слезами. Тогда-то я узнал, что Федя Селиванов погиб в Охотском море. Погиб со всем своим экипажем - аверкиль. После слов Игоря я сидел какое-то время молча, словно в ступоре, как будто мне оторвали яйца. Эта была не боль, это был тихий-тихий, сжимающий горло ужас... я только на миг представил, что испытал наш Федя в последние секунды своей флотской жизни. Слезы текли по щекам, а я хлестал водку из фужера и не мог утолить жажду.
Моряками рождаются - моряками и уходят. Мы не молим Бога - Он молится за нас.
12.06.2018
Станица Раздорская.
Конец