— Папка! Папка! — откуда-то выскочил Витька и повис на Пашкиной ноге, крепко ухватившись за брезентовые штаны. — Чего долго не приезжал?
— Ну-ну, ну… — Пашка положил ему на голову руку. — Ты чего? — и смущенно огляделся. Ребятишки, бросив игры, рассматривали его.
— Смотри, папка, смотри! — Витька оторвался от его штанины, оставив на ней мокрое пятно. — Смотри! Это пароход. Я к тебе буду плавать.
Возле штакетника, ограждавшего детскую площадку, располагался клин силикатника, в центре которого стоял лопушиный куст.
— А почему без трубы? — спросил Пашка, садясь на корточки и заглядывая в заблестевшие, счастливые Витькины глаза. — Как же так, пароход — и без трубы?
— Я искал — нет у нас трубы. Славка Совцов говорил, что можно на парусе ездить, а ветра нет. Ну, значит, будем трубу делать.
— А давай я тебе помогу?
— Давай! Давай!
Витька схватил его за руку и потащил к пароходу.
— Славка! Нинка! Валька! Мы с папкой пароход будем доделывать!
Витька бросился подтаскивать к пароходу кирпич.
— Не тяжело тебе, сынок?
— Нет, я уже сильный!
Их окружила детвора, с каким-то пугающим упорством разглядывая Пашку. Подошла очень худая женщина, перетянутая в талии черным лаковым ремешком. Густая татуировка вен тянулась во всю длину голых рук. С бубном. Эту воспитательницу Пашка видел впервые.
Женщина строго спросила:
— Вы Витин папа?
— Да… — Пашка смутился.
— Очень приятно познакомиться.
— Да, надо бы… — промямлил он.
— Я давно хотела с вами увидеться. Вы знаете, Витя в последнее время стал себя ужасно вести. Вы подумайте только: на днях залез на крышу и посбрасывал все ведра. Кошмар какой-то! А если бы он голову кому-нибудь разбил? Трубу ему, видите ли, надо.
— Какую трубу?
— Это вы у него спросите. Курдюмов, иди сюда.
Витька спрятался за Пашкиной спиной.
— Не надо, — сказал Пашка, накрывая Витькину голову ладонью. — А что им на крыше делать?
— Кому?
— Ведрам вашим.
— У нас же ремонт. На крыше строители работают. Как вы не понимаете?
— Чего же они ведра на крыше держат? Им в кладовке место. Их там ветер может спустить… перекалечит детишек.
Воспитательница молча посмотрела на Пашку, задержав взгляд на его штанах, и, тряхнув бубном, отошла, высоко поднимая ноги, чтобы в туфли не насыпался песок.
— Что ж ты, Витька, озоруешь? — спросил Пашка, садясь на корточки и прижимая к колену сына.
Витька сморщил лицо и посмотрел на пароход.
— Трубу хотелось.
— Ругаться из-за тебя приходится…
Витька молча взял Пашкину руку и уткнулся в нее.
— Ну, ладно, ладно… Мать-то хоть слушаешься?
Витька всхлипнул и заплакал:
— Слу-у-шаю… Только она все равно пла-а-а-ачет…
— Чего это она? Болит что?
— Не бо-о-о-о-лит…
— А чего ж?
— Говорит, ты к нам не приедешь.
— Не приедешь… Приехал же вот.
— Говорит, нас не любишь.
— Ну что ты, сынок. Это она пошутила, чтобы ты не баловался. Ну, успокойся, не надо… — Пашка вытер ладонью Витькины слезы. Руки у Пашки были грязные, Витькины щеки замазались. Пашка посмотрел украдкой на воспитательницу, сидевшую на лавочке, и спрятал руку в карман. Там была баночка с халцедонами. Пашка еще раз глянул на воспитательницу и достал баночку.
— Смотри, что я тебе привез.
— Сосачки!?
Так Витька называл леденцы. Пашка улыбнулся.
— Нет, это камешки такие. В реке водятся.
— На твоей работе?
— Ага.
— Ра-а-аз-ные… — сказал Витька восхищенно, тыкая в банку пальцем. — А их сосать можно?
— Сынок, я же тебе говорю. Это камешки.
Детвора сошлась теснее. Теперь их привлекла банка с камешками, в которой ковырялся Витька. Потянулись руки.
— Витька, дай мне. Витька, покажи.
— Что вы им даете!? Дети, не смейте! — подбежала воспитательница и, громыхая бубном, стала отбирать у детей камни. — Какие тут могут быть камни! — воскликнула она, поворачиваясь к Пашке. — Это не игрушка…
— Это халцедоны, — сказал, Пашка растерянно.
— Какие еще халцедоны?! А если дети подавятся?
— Что они, дурные?
— Вы детей не знаете!
— Это как же? — Пашка часто заморгал.
— Так же! — Воспитательница собрала камни в банку и сунула ее Пашке. — Дети, в группу! — Воспитательница подняла над головой бубен и сильно в него ударила. — Строиться!
— Пап, а пап, не давай их никому, — хныкая, попросил Витька.
— Никому, сынок. Я их домой снесу.
— Папа, ты за мной придешь?