К людям пришли неизвестные, страшные болезни. Орочи одного стойбища начали бояться друг друга. Стали тайком уходить в тайгу. В некогда больших поселках, в которых прежде весь день было шумно и весело, сделалась тихо и грустно. Люди стали жить маленькими стойбищами — по три-четыре семьи, но и они боялись, как бы из одной юрты болезнь не пришла в другую. И снова уходили в тайгу. Но от болезни не спрячешься. Она как лесной огонь, что бежит от дерева к дереву…
Май-Датте замолчал. Попыхивая трубкой, глядел на огоньки гаснущего костра. Казалось, это огонь рассказал ему сказку. Умер огонь — кончилась сказка.
В тот вечер Гроссевич долго не мог уснуть. Ему казалась, что тот чистый и яростный ветер, ворвавшийся в петербургские квартиры русской интеллигенции со страниц народнической литературы и отправивший в народ сотни юношей и девушек, — тот ветер пронесся и здесь, прошумев в вершинах седых елей, напомнив о себе. Правда жизни, бродившая с клюкой между покосившимися крестьянскими избами, темными от прячущегося в них горя, ходит и среди орочонских стойбищ. Возможно, орочам, бедным и нищим детям тайги, оглушенным страшными преданиями, вечным страхом перед голодом и болезнями, еще в большей степени, чем русским крестьянам, нужны люди, которые помогли бы им бороться с недугами и невзгодами, научили бы глядеть на мир глазами сильного и гордого от сознания своей силы человека.
Здесь, как и за тысячи верст отсюда, люди разобщены, обозлены. К ним также нужно нести свет знаний, воспитывать в них потерянное, забытое чувство братства.
Россия не кончилась для него в этой тайге, он слышит ее голос, он чувствует ее дыхание.
Эта мысль обожгла его, как огонь. Чувство обреченности и тихого отчаяния сменилось радостью от сознания того, что он, отрезанный от родины с одной стороны непроходимой тайгой, с другой — морем, снова ощутил себя ее сыном. Сбившись с пути, он снова нашел свою дорогу, тихо и печально подсказанную всем укладом, всей жизнью этого маленького, затерявшегося в тайге народа. Раз ему не позволили люди и обстоятельства жить своей правдой там, он пронесет свою правду здесь. Он не изменит своему великому делу, не предаст этих людей, как предал тех, в Петербурге, Колесов.
Новым смыслом наполнилась его жизнь. Он решил остаться у орочей навсегда, чтобы отдать им свои знания, любовь, жизнь.
Страшное дело, случившееся в устье Ботчи, открылось в тот день, когда угрюмые спутники Гроссевича, не поделив между собой деньги топографа, сделали донос друг на друга. Колесов бежал.
В устье Ботчи была послана шхуна за Гроссевичем, по она не обнаружила стойбища орочей. Во Владивостоке решили, что молодой топограф погиб.