— И Драбов по мелочи.
— Вы, наверное, не поняли, Дмитрий Сергеевич. Драбов убит. Его биографию будут проверять вдоль и поперек. Вся правда вскроется. И это может поставить вас в крайне неловкое положение.
— Так я вроде как не обязан давать против него показания.
— Так и мы не обязаны относиться к вам с пониманием. Тем более что вы можете быть причастны к убийству.
— Я причастен?! — опешил Волчков.
— Ну, вы же знаете Драбова.
— Так я много кого знаю!
— Вы знали, что Драбов собирается в Москву?
— Да нет, конечно!.. Просто Вика метаться начала, в Москву звонить.
— Откуда вы знали, что Вика метаться начала?
— Подруга ее говорила.
— Но то, что Драбов мог быть в Москве, вас не удивило.
— Ну-у… — замялся Волчков.
— Дмитрий Сергеевич, вопрос очень серьезный.
— Вопрос-то серьезный… А почему вы из Пригорьевска?
— Потому что там находится центр по расследованию преступлений государственного масштаба, — не моргнув глазом, придумал Малахов.
— А это что, преступление государственного масштаба? — Волчков кивком указал на труп.
— А вы не в курсе, сколько начальников полиции тут у вас сменилось за последние два года?
— А, ну да.
— Что ну да?
— Так в том-то и дело. Опасно тут у нас. Я скажу, а меня потом тоже… сменят… Чем-нибудь тяжелым по голове.
— Если скажете прямо сейчас, никто ничего не узнает. А вот если вас вызовут повесткой в полицию для дачи показаний… — Малахов нарочно потянул паузу, нагоняя на Волчкова тоску.
— А так без повестки поговорим?
— Никто ничего не узнает, — спокойно, с уверенностью знающего человека сказал Малахов.
— Ну, в принципе вы все равно узнаете.
— Говорите, Дмитрий Сергеевич, время идет. Сейчас полиция подъедет, к вам обязательно возникнут вопросы. Если вы останетесь здесь.
— Драбов икрой занимался.
— Это я понял.
— И в Москву он шайбочки возил.
— С черной икрой?
— Да.
— Много икры?
— Точно сказать не могу… Но то, что он в этой теме глубоко, знаю точно.
— Насколько глубоко?
— Ну-у… Там у него конфликт, говорят, был.
— С кем был?
— С криминалом…
— Кто говорит?
— Кто говорит? — покривился Волчков.
— Да, кто говорит?
— Люди говорят. — Волчков и кривился, и притаптывал.
— С кем конкретно конфликт? — Малахов смотрел ему прямо в глаза, как будто вводил его в гипнотическое состояние.
— Ну-у… — замялся мужчина.
— С Борщевиком?
— Ну, как бы вам сказать… Да, с ним!.. Но это все, что я знаю! Больше ничего сказать не могу.
— Вы пока свободны, Дмитрий Сергеевич.
— Пока?… А-а, ну да, мы же соседи… Если там рыбка нужна… И икра есть, совсем чуть-чуть.
— Дмитрий Сергеевич!
— Понял!
Волчков кивнул, развернулся и со всех ног рванул к дому.
— Это что, боевое крещение? — спросил Павлов, кивком указав на покойника.
— С корабля на бал, — усмехнулся Стасов.
— Привет от Борщевика, — глянул на него Малахов.
— Недельной так примерно давности. — Макс поморщился, давая понять, что труп дурно пахнет.
Малахов кивнул. Сама ситуация дурно пахла, но разве кого-то это пугает? И Макс держится бодро, и Егор, отчаянные парни, на них вся надежда.
Глава 2
У одного сержанта куртка летняя, у другого демисезонная, а начальник патруля и вовсе в полицейском камуфляже. И головные уборы у всех разные: у «летнего» сержанта пилотка, у «демисезонного» — фуражка, офицер — в камуфляжной кепке. Для майора Штанова такой разнобой как напильником по зубам, а он где-то рядом, в любой момент может появиться. И при полном параде, разумеется. Малахов усмехнулся, представляя Штанова в гневе.
— Значит, утонул, говорите? — сказал капитан с высокомерным видом, разглядывая труп.
Даже не склонился над телом. Малахов все ждал, когда он пнет покойника носком своего «берца». Волосы у капитана длинные, нечесаные, а поверх этой гривы кепка. Возможно, Штанов предложит этому несчастному пистолет. Чтобы он застрелился.
— Я говорил? — удивился Малахов. — Я звонил, сказал, что труп с явными признаками насильственной смерти.
— Или ты думаешь, что это у него галстук? — Павлов наклонился и тронул веревку на шее покойника.
— Или колокольчик. Для донки. — И Стасов глянул на лохматого капитана также неприязненно.
— Шутники?
— Это убийство, капитан, — сказал Малахов.
— А веревка? Я думаю, это суицид.