Бет шмыгнула носом и приподняла голову.
- Правда?
- Конечно, милая, - заверил он ее. - Мне лишь нужно, чтобы ты поверила в меня. Иди в постель. Доверься мне.
Он нежно погладил ее по щеке.
- Я обо всем позабочусь.
***Руди начал выполнять свое обещание. Сначала он отвел Гормока обратно в подвал. Аломансер улыбался.
- Я теперь насыщен, добрый Руди. Мое проклятие облегчено, и я могу заснуть. Я искренне извиняюсь за любые причиненные беспокойства.
- Все нормально, Гор. Не волнуйся об этом. Со всеми иногда такое случается.
Руди поморщился, вспомнив о печени Моны.
- Тогда до завтра, - сказал аломансер. - Сейчас мне требуется сон. Возможно, я даже увижу добрые сновидения.
- Спокойной ночи,-- ответил Руди.
Поднявшись наверх, он запер люк на замок.
***Копать могилу было трудно. Тяжелее, чем он ожидал. Но Руди, одетый только в трусы, копал глубоко и обстоятельно. Вставлять органы обратно во вспоротый живот тоже было нелегкой задачей, хотя, если смотреть на все это с другой перспективы... Позже, на маленьком заднем дворе, при свете луны и с трелями сверчков, с холодной травой под ногами и запахом лавра в чистом воздухе, он похоронил капризную Мону.
***Однако осталось еще одно дело. Гормок сказал, что он должен был совершать убийство в тот день, когда выполнял ворожбу. Это большая проблема, подумал Руди. Он не хотел позволять Гормоку вспарывать людей и поедать их печени. Но ему требовались его предсказания о результатах следующих игр и боев. Значит...
Он тихо прокрался в подвал. Гормок спал, тихо бормоча какие-то слова на вавилонском языке. Сейчас все устроим, подумал Руди, поднимая топор.
- Сна больше нет! - вскричал аломансер, цитируя Шекспира. - Макруди убил этот сон!
Кровь текла, как соус на спагетти. Руки и ноги отлетали в стороны. Но другого способа не было. Черт, я оказываю ему услугу. Руди был уверен в этом, отсекая члены ворожея. Рубить пришлось много и долго. Закончив работу, он перевязал обрубки бинтами и шпагатом. Какой насыщенный день, подумал он, поднимаясь наверх.
4.На следующий утро Бет спустилась в подвал и снова разразилась криком:
- Что ты наделал?!
- Разве я не говорил, что обо всем позабочусь?
- От него остался только торс!
- Да, и теперь он не сможет никому навредить, - ответил Руди. - Теперь ему не нужно волноваться об убийствах. Мы будем кормить его и заботиться о том, чтобы он ни в чем не нуждался.
Бет нахмурилась.
- Что ты имеешь в виду?
Руди решил сменять тему.
- Смотри! - сказал он, помахав пачкой 100-долларовых купюр. - Наш парень снова потрудился. "Вечерний чай" пришел на ипподроме первым. Ставки были тридцать два к одному. Ты можешь этому поверить?
Бет пришла в бешенство, что было вполне ожидаемо.
- Руди! Ты снова играл? Пойми, он убийца! Мы не можем держать такого человека в нашем подвале. Тем более, без рук и ног!
- Все обойдется, золотце.
Руди вложил в ее ладони пухлую пачку денег. Бет вздохнула от изумления.
- Похоже, тут тонн десять...
- Одиннадцать тысяч, - поправил он ее. - Я уже расплатился с Вито. Мы закрыли тему долга.
Глаза Бет были прикованы к деньгам.
- Но ты должна понять, что тут не все так просто.
Он перешел к плохим новостям.
- Имеется одно условие, детка. Помнишь, я говорил тебе, что мы должны заботиться о нем, чтобы он ни в чем не нуждался?
- Какое условие? - спросила Бет.
***Условие была таким:
Ранним утром Руди поднес расписание скачек к голове искалеченного Гормока. Другой рукой он сунул под нос аломансера дымившуюся пепельницу.
- "Вечерний чай", добрый Руди, - сказала голова. - В первом заезде.
Руди не стал оспаривать столь странное предсказание. Но ему не давал покоя важный вопрос. И этот вопрос чесался в его голове, как швы на заживавшей ране.
- Эй, Гор? Вчера ты сказал, что должен совершать убийство после ворожбы над солью.
- Да, в тот день, когда я выполняю святую аломансию, - подтвердил Гормок. - Нергал, принц бездны, обрек меня на такие деяния.
- Что случится, если ты не совершишь убийство?
- Тогда мой дар пророчества покинет меня, Навсегда.
Черт, подумал Руди. Вот же дерьмо!
- Если только я не получу замену,-- добавила голова Гормока. - А замена заключается в облегчении моей сексуальной страсти до полного опустошения сока, собравшегося в паховой области.