Но Олег решает смилостивиться и разжимает пальцы, брезгливо роняя меня с дивана прямо на пол. Я сваливаюсь на живот, распластываюсь на мягком покрытии пола, по которому судорожно скребу пальцами. Жадно, как будто нужно успеть надышаться, глотаю воздух. Какой же он сладкий, оказывается.
— Ты - ничтожество, - откуда-то сверху, наслаждаясь моей беспомощностью, вещает муж. - Ты могла бы стать кем-то, если бы делала, как я скажу. И если бы вместо того, чтобы тратить силы, как блядь виляя жопой у шеста, больше внимания уделала балету - ты стала бы женщиной, с которой не стыдно выйти в люди.
Я - всего лишь аксессуар. Как блик линзы - красивый эффект на фото, чтобы подчеркнуть его выдающуюся Личность.
— Но я дам тебе шанс, Ника, потому что у тебя есть то, во что я обычно готов инвестировать даже несмотря на все риски. В тебе есть потенциал. Поэтому…
Он склоняется надо мной, подавляет тщетные попытки отползти от него хотя бы на метр.
Берет на руки.
Прижимает к груди с таким трепетом, будто не он только что чуть меня не задушил.
Относит в ванну, бережно кладет внутрь, регулирует температуру и напор горячей воды.
Раздевает меня как куклу, даже крайне терпеливо возится с завязками на кофте, которыми я затянула капюшон, чтобы он не спадал с головы в аэропорту Рима, где ко мне впервые в жизни прицепились папарацци. Я сама с ними так и не смогла справиться, потому что из-за нервов дрожащими пальцами навязала гроздья узлов. Олег, мурлыкая под нос мелодию из детского мультика, за пару минут развязывает их и снимает с меня уже наполовину мокрую кофту.
Когда он так же степенно избавляет меня от белья, я вдруг остро осознаю, что за все время так толком и не смогла пошевелиться. Просто лежала в большой мраморной бадье, словно приготовленная на засолку рыба и радовалась, что все еще могу дышать.
И сейчас, когда Олег выливает под струю воды половину бутылки ароматной пены для ванны, я едва ли способна хотя бы на минимальное сопротивление. Потому что моя психика после всего произошедшего работает на пределе возможного, и все мои мысли сосредоточены вокруг задачи номер один - не сойти с ума.
— Я принесу валик. - Олег смотрит на меня взглядом абсолютно влюбленного мужчины, гладит по голове влажной ладонью, зачесывая назад растрепанные волосы. - У нас все будет хорошо, девочка?
Только через пару секунд до меня доходит, что он ждет ответ.
Вода уже наполовину заполнила ванну - и я уже чувствую ее где-то у основания шеи.
Сглатываю, когда Олег, будто прочитав мои мысли, отводит за ухо мокрые пряди волос, осторожно очерчивая пальцем край мочки.
— Я хочу услышать, что не одинок в своем стремлении сохранить нашу семью, - повторяет муж.
Его улыбка и теплый вкрадчивый голос могут претендовать на звание «Сама искренность», но взгляд каменеет. Не могу отделаться от мысли, что он будет точно так же улыбаться и беззаботно напевать детскую считалку, когда положит ладонь мне на макушку и опустит мою голову под воду.
Господи.
Меня пронизывает паника. Конечности леденеют даже в горячей воде.
Если я не сделаю, как он хочет - что… будет потом? Тот сценарий, который я только что нарисовала в своей голове? Или у Олега есть свой вариант развития событий?
— У нас… - шепотом, едва проталкивая слова в саднящее горло, говорю я. - Все будет… хорошо.
Олег широко улыбается и издает такой неподдельно счастливый вздох облегчения, что я начинаю терять берега реальности.
— Умница. - Он подается вперед, мило чмокает меня в кончик носа и уходит, на ходу избавляясь от рубашки.
Я схожу с ума? Что из событий прошлого часа было реальностью, а что - плодом моей больной головы?
Глава семьдесят третья: Венера
Глава семьдесят третья: Венера
— Я не буду обманывать вас и говорить, что ситуация… штатная.
Мы с Олегом сидим на диванчике в новеньком медицинском центре, где вот уже несколько дней я изображаю послушного подопытного кролика, давая делать новые порции снимков, выкачивать из себя литры крови для анализов и безропотно терплю разные, иногда противные процедуры.
Как сказала одна из медсестре, которая приставлена ко мне, чтобы курировать этот процесс: «Ваши эти итальянцы такого понаписали - странно, что вас не в гробу привезли после их «компетентного заключения».
Спорить я не стала, потому что за все время в итальянской клинике ни разу не чувствовала себя ни униженной, ни подопытной. Чего, увы, не могу сказать сейчас. Но что еще мне остается, если я собственными ушами слышала слова Олега, что его жену должны обследовать на двести процентов и отыскать любую возможность как можно быстрее поставить ее на ноги. Он говорил это, сидя рядом, держа мою руку в своей, но как будто в этот момент физически я была где-то на Марсе.