— Все хорошо? - Оля, выждав паузу, прижимается к моему плечу и начинает подтанцовывать без музыки. - У тебя не очень концертный вид.
— Я абсолютно расслаблен. - Конечно, вру. Скажу, что это просто убитый вечер - она снова надует губы, и вдобавок к гадкому вечеру у меня будет еще и гадкая ночь.
Хотя, может, пошло оно все?
В зале снова гаснет свет, со сцена раздается какой-то бодрый гитарный ритм и Оля, наконец, от меня отклеивается.
Лезу в Инстаграм.
Пишу в поиск «балерина» и выбираю категорию хэштегов.
Какие у меня шансы отыскать ту самую балерину? Один из многих тысяч? Кто сказал, что у нее вообще есть Инстаграм? Хмыкаю себе под нос, быстро пролистывая ленту, напичканную балетными юбками, купальниками, зеркальными студиями и миниатюрными барышнями. У Венеры - романтической до самых ушей малышки - точно должен быть Инстаграм. Она из той породы девочек, которые вряд ли постят там много селфи, зато любят выкладывать фотки в стиле «эстетика». Что-то типа чашек с красивыми рисунками на кофейной пене или книги, или городские пейзажи.
Наверное, я был слишком… грубым.
Просто в какой-то момент она показалась похожей нату,другую… Которую я неосторожно впустил в свою жизнь, и которая в итоге заплатила за это слишком высокую цену.
— Интересуешься балетом? - хмыкает Оля, заглядывая мне через плечо.
— Ага, - бросаю я, продолжая листать ленту.
— Или подыскиваешь новую женщину? - еще один идиотский вопрос. - У балерин, кстати, кривые ноги и совсем нет груди. И они стервы, потому что вечно голодные, а голодная женщина не бывает ласковой.
Так и хочется сказать, что она то и дело трется об меня видимо для того, чтобы показать «ласковость», но не в состоянии запомнить, почему у меня болит рука, и что я не пью сладкий кофе. Но это ведь мелочи - главное, что у нее есть сиськи.
— Не боишься, что начну ревновать? - продолжает допрос Оля. - Мог хотя бы для приличия прятаться.
Бля, как заебало-то.
Прячу телефон в карман, встаю, не говоря ни слова - протискиваюсь между столами в сторону выхода. Ни одна телка, даже если она отлично трахается, не стоит того, чтобы тратить нервы. Еще я не отношения не выяснял с бабой, которой не обещал абсолютно ничего. Если разобраться - чем она принципиально лучше той малолетки? Обе мозгоебки, только у каждой - своя тема.
— Максим, подожди!
Я хорошо слышу ее крик в спину, но даже не оборачиваюсь.
— Ты вот так просто уйдешь?! - кричит Оля. Судя по запыхавшемуся голову - она явно не владеет талантами быстрого бега на каблуках. - Максим!
— Надеюсь, у тебя есть жетоны на метро, Оль. Ну и удачно потусить в СПА с подружкой. Кстати, - все-таки поворачиваюсь, потому что хочу видеть ее реакцию на свои следующие слова, - если хочешь, чтобы твои мужики ебали только тебя - не устраивай посиделок с Мариной. Меня вот ее жопа не впечатлила, а кто-то запросто поведется. Оно тебе надо - такое перекрестное опыление?
Оля останавливается, хлопает глазами, как будто внутри ее головы произошла критическая ошибка.
— Считай это моим прощальным подарком, - салютую ей, прыгаю в своего «крокодила» и отчаливаю с чувством полного, охуенно приятного облегчения.
Все-таки, нужно было закрывать эту тему еще вчера.
Глава двенадцатая: Венера
Глава двенадцатая: Венера
— Калашникова, задержись, - окрикивает меня Ольховская, как раз когда я с трудом поднимаюсь со скамейки.
Сегодня действительно очень устала.
Настолько, что впервые за последний месяц в моей жизни были целых девяносто минут без мыслей о Нем. То есть - без любых мыслей. Была только музыка, боль и мои непрекращающиеся попытки довести до совершенства каждый танцевальный элемент. В конце концов, у меня начало получаться как раз тогда, когда я, наконец, нашла в своей голове тот заветный выключатель, нажав на который мое тело просто потеряла чувствительность и превратилось в инструмент.
Стало чем-то вроде красивого японского клинка, который я снова и снова, и снова затачивала до идеальной остроты. Правда, сев на скамью в конце репетиции, первой моей мыслью было: «Кажется, я не встану без посторонней помощи».
Ольга Игоревна становится рядом со мной, без спроса забирает из моих беспомощных пальцев убитые в хлам пуанты и вертит их из стороны в сторону. Как будто оценивает степень моей усердности по степени их «убитости».