А тот единственный человек, которого я хочу видеть больше всего на свете…
Конечно, Меркурий не стал бы меня искать. Особенно после того, как я удалила свой старый номер и сменила телефон, чтобы окончательно и полностью обезопасить себя от связей Олега.
— Вы все увидите, - загадочно подмигивает Луиза.
— Это мужчина? - нервно переспрашиваю я и, как ребенок, упираюсь пятками в пол, чтобы затормозить ее попытки проводить меня до кресла-каталки. - Кто там? Я не жду никаких гостей!
— Мне сказали, что это будет сюрприз, - еще более загадочно улыбается она.
Господи, почему нельзя просто сказать?!
— Мой муж… - бормочу чуть не плача, - он ужасный человек. Если он найдет меня здесь, вы даже не представляете…
— Муж? - переспрашивает она. Хмурится, как будто пытается понять, что я имела ввиду.
Проклятое произношение. Наверное, я снова неправильно поставила ударение, хотя специально разучивала именно эту фразу и даже повторяла ее с Гугл-переводчиком на случай, если случится ужасное - и Олег все-таки меня найдет.
— Мой муж, - стараюсь произнести по слогам, и на этот раз она улыбается. - Это он? Он здесь?!
Луиза загадочно поднимает брови, впихивает меня в кресло и перепоручает заботам Симоны, которая как раз поджидает меня около выхода. Я пытаюсь вытрясти информацию от нее, но и она держит рот на замке.
Это все очень-очень-очень… плохо. Потому что похоже на любимый спектакль Олега - прикидываться самым шикарным, любящим и забот заботливым мужчиной на земле буквально перед каждым восхищенным зрителем. И только когда чудовище никто не видит, оно становится самим собой.
Я мысленно готовлюсь громко кричать. Если увижу Олега - буду просто орать во все горло, и пусть мне вызывают санитаров и весь штат. Буду орать до тех пор, пока меня не услышат и не «попросят» незваного гостя покинуть помещение. А что я буду делать потом? Подумаю об этом, когда решу основную проблему.
Уже из коридора я слышу тонкий запах цветов, смешанный со специфическим «ароматом» фольги, из которой здесь надувают воздушные шарики. Симона принесла парочку в день, когда я пришла в себя после наркоза, и я почему-то очень хорошо запомнила их специфический запах.
— Он такой красавчик, - с придыханием говорит Симона, как будто подражает какой-то из героинь «Секса в большом городе».
— Я не хочу, - громко шепчу себе под нос, впервые так остро ощущая панику. Я ведь прикована к креслу и Олегу ничего не стоит просто взять себя мне, как спелое яблоко. Никто не станет сопротивляться, ведь он наверняка уже мастерски развешал лапшу на каждые свободные уши. – Симона, пожалуйста, вызовите охрану.
— Охрану? - не понимает она и, наоборот, ускоряет шаг.
Я пытаюсь схватиться за колеса, чтобы хоть немного замедлить их бег, но ничего не получается.
Я даже подумать не могла, что такая трусиха.
Боль почти не пугала, потому что была категорически знакома и привычна. Я даже научилась справляться с паникой, когда начинала слышать странные шепоты по углам. Я привыкла, что здесь, в чужой стране, где на моем языке не говорит вообще никто, мне не с кем поговорить по душам. Я каждый день готовила себя к тому, что однажды Олег может появиться на пороге больницы и рядом не будет никого, чтобы меня защитить.
Но я оказалась совсем не готова к тому, что он действительно снова вернется в мою жизнь.
— Все будет хорошо, - улыбается Симона, наклоняясь к моему плечу. - И он правда очень горячий!
Я мысленно громко вдыхаю, когда она ловко, словно первоклассный гонщик, «выруливает» коляску за угол.
Зажмуриваюсь, как будто это может помочь не чувствовать этот ужасный запах фольги и роз.
Я все еще надеюсь на чудо.
Хотя бы одно маленькое чудо.
Но когда открываю глаза, первое, что замечаю - носки мужских кроссовок определенно большого размера.
Они мужские - это плохо.
Но это кроссовки. Не дорогие идеально блестящие туфли, ни лоферы из премиальной замши и даже не мокасины с витиевато оформленной шнуровкой.
Это кроссовки, а за все время, что я знаю Олега, он ни разу в жизни не обулся в кроссовки. В доме есть несколько пар, но он носит их исключительно в спортзал и всегда подчеркивает, что в свое время мода на спортивный стиль убила в мужчинах чувство стиля.
Я трусливо поднимаю взгляд выше, по ногам.