Сучка медленно, на выдохе, разжимает губы и смотрит на меня так, будто мысленно сдирает кожу. Не удивлюсь, если именно этим и занимается, но мне это даже приятно - всегда отрадно наблюдать как врагу, за неимением возможности причинить реальную боль, остается довольствоваться только безвкусным самообманом.
— Разве эти вопросы доктор должен обсуждать не с нами? - Она пытается отыскать Орехова за моим плечом, но я крепко держу оборону, а приближаться еще хоть на сантиметр Елене не хватает смелости. - Мне все еще не до конца понятна природа ваших с доктором отношений. Мне кажется, вопросы, которые вы здесь обсуждаете тет-а-тет точно должны касаться только узкого круга семьи.
— Совершенно с вами согласен, - охотно «уступаю» я, - но позвольте напомнить, что я, кроме того, что тоже вхож в вашу семью на совершенно законных обстоятельствах, являюсь так же главным спонсором лечения Коли. И как никто другой заинтересован в том, чтобы все мои отнюдь не дешевые усилия не пошли насмарку только из-за того, что родителям мальчика попросту на него насрать.
Последнее слово не случайно выбираю грубым. Оно должно подчеркивать, как меня задолбали ее жалкие попытки ужалить меня хоть как-нибудь. И единственное, чего она добьется, если продолжит диалог в том же ключе - увеличение градуса моей грубости. Я в общем даже «за» такой вариант развития событий, а то весь этот выводок, кажется, начал забывать, что Олег Корецкий умеет быть не только хорошим добрым богатым парнем, но и громко матерящейся тварью.
Сучка, наконец, отступает. Делает шаг обратно к двери, хотя на ее лице явно читается обещание продолжения. Иду ей навстречу и корчу рожу а-ля «всегда к твоим услугам, змея».
— Спасибо, что заранее все продумываете, - сквозь зубы цедит Елена, нарочно обращаясь к моему плечу, как будто все это время вела разговор с Ореховым, который так и не проронил ни звука. - Я обязательно сделаю все, чтобы получить нужные официальные документы на право подписи.
— Буду крайне признателен, - переключаюсь на фальшивое, но как всегда идеальное миролюбие. - Это самое важное, что нужно было сделать уже давно. Давайте будем заботиться о жизни и здоровье мальчика вместе.
«Да-да-да, сука, ты все правильно поняла, - мысленно отвечаю на ее крепко, до красноты на скулах сжатые челюсти, - этим парадом командуя я, и до тех пор, пока я оплачиваю банкет, вам придется с этим смириться».
Когда она выходит, я пинком захлопываю дверь и чувствую себя удивительным образом взбодрившимся.
— И так, доктор, возвращаясь к теме, которую мы обсуждали до того, как нас перебили. Надеюсь, вы слушаете внимательно? Мне бы не хотелось повторять все это снова - не люблю чувствовать себя долбодятлом. Ваша единственная задача - сделать так, чтобы мальчишка не загнулся. Делать это до тех пор, пока я не решу, что пришло время его лечит. Или… - делаю пространный жест, - переходить к какой-то другой стадии.
Лицо Орехова вытягивается, потому что мой намек он прекрасно понимает.
— Вероятность, что мы перейдем к таким радикальным мерам крайне мала, - успокаиваю его, чтобы этот кусок низкосортного человеческого мяса без костей не наделал дел в угаре сострадания или по воле внезапно проснувшейся совести. - Поэтому, пожалуйста, просто, блядь, сделай тот минимум, который я прошу. И мы будем продолжать наше взаимовыгодное сотрудничество.
Он снова комкает свой старый платок короткими толстыми пальцами, но в конце концов выдавливает из себя вполне себе приемлемое «да, конечно, Олег Владимирович». Я удовлетворенно улыбаюсь и, как в случае с любой дрессировкой, поощряю его парой долларовых купюр.