Я медленно, опираясь на трость, хожу по коридору. Макс еще два часа назад написал, что прилетел и уже в такси. Здесь с ним, конечно, ничего не может случиться, но маленькая часть меня все равно паникует. Несколько дней назад мне приснился абсолютно ужасный сон, и я до сих пор не могу выбросить его из головы. Наоборот - спустя время начинаю четче видеть то, что не замечала сразу после пробуждения.
В том сне ко мне пришел Олег и, улыбаясь в своей излюбленной постановочно-театральной манере, сказал: «Он погиб, девочка, и Красную шапочку больше некому вырывать из моих зубов». Я все пыталась понять, почему же Красная Шапочка, но ответа на этот вопрос так и не нашла.
Но отчетливо поняла, что тему «профессии» Макса нужно обязательно обсудить. Обсудить и поставить на ней точку. В мире полным-полно вещей, которыми он может заниматься, не рискуя своей жизнью. Нам не нужны роскошные квартиры, заграничные курорты и все остальное.
Мне нужен только он - живой, здоровый, рядом. Точка.
Я чувствую его до того, как замечаю. Это какая-то мистика, но скорее всего дело просто в моих настроенных только на его волну рецепторах, которые безошибочно узнают любимый запах - немножко терпкий, немножко дымный, немножко горький, но все равно почему-то бесконечно сладкий. Я даже толком еще ничего не понимаю, а ноги уже сами разворачивают на сто восемьдесят градусов, взгляд устремляется в затемненную закатной порой часть коридора. Здесь гуляет еще пара посетителей, которые тоже почему-то поворачивают головы именно в ту сторону, куда тянет и меня саму. Я бы уже давно побежала, полетела к нему, как окончательно больная, но хромота не дает этого сделать. Успеваю только шагнуть раз или два, всеми силами опираясь на трость, чтобы не грохнуться от переизбытка чувств.
На этот раз он приехал с цветами. Не здоровенным букетом а-ля «для Инстаграм-богини», а маленькой, плотно набитой ландышами соломенной корзиной. Ландыши. В конце ноября. А еще на этот раз он в темных потертых джинсах, узкой, как вторая кожа, черной «водолазке» и массивных темно-красных кроссовках. Волосы немного взъерошены, на лице темная щетина, от которой я, кажется, уже успела стать зависимой. Когда? Наверное, в одной из прошлых жизней.
— Привет, Планетка. - Он обнимает меня так крепко, что я едва успеваю вдохнуть.
Одной рукой обвивает талию, тянет на себя, пока я беспомощно болтаю ногам в воздухе, а потом аккуратно «приземляет» на свои кроссовки. Так я хотя бы немного дотягиваюсь к нему ростом, хотя все равно приходится задирать голову.
— Вкусно пахнешь, Меркурий. - Никого не стесняясь, сую нос куда-то ему в шею, громко втягиваю запах сначала носом, потом ртом. Как будто пробую его на вкус, получаю свою личную дозу жизненно важного вещества.
В ответ его пальцы на моей талии сжимаются сильнее, кожа на крепко сжатых челюстях натягивается.
— Планетка, я не думаю, что даже глубоко понимающие и терпимые ко всему европейцы одобрят, если я начну вести себя как неандерталец, потому что ты прям напрашиваешь.
Я тихонько мурлыкаю, только теперь заново чувствуя себя живой, а не просто телом, в котором усилиями воли вынуждена поддерживать жизнедеятельность. Несколько минут вот так и стоим, обнимая друг друга как ненормальные, как две половины, которые не могут нормально существовать далеко друг от друга. Где-то за спиной Меркурия даже слышу итальянскую речь - практически не понимаю, о чем она, но интонация явно одобрительная. Даже на секунду чувствую себя героиней голливудской мелодрамы, в конце которой воссоединению героев аплодируют стоя все присутствующие.
— Пойдем, - шепчет на ухо Макс.
Продолжает придерживать меня за талию, забирают из моей руки трость и медленно, чтобы мне не было больно, переставляет свои ноги вместе со стоящими поверх моими. Такими темпами до моей палаты мы добираемся категорически медленно, но зато вдвоем. И я чувствую каждое мгновение особенным, только нашим. Как будто мне нужно было пройти через все это, чтобы теперь чувствовать особенный, немного горький вкус нашего счастья.
— Где ты взял ландыши? - до сих пор не могу поверить, что в корзинке самые настоящие цветы - удивительно душистые и большие. Их аромат сразу заполняет собой каждый уголок.
— Нет ничего невозможного для человека с интеллектом. - Он осторожно опускает меня на пол, помогает добраться до тумбы, но не мешает мне делать тот минимум, который я могу сделать без посторонней помощи.