Я растягиваю губы в хищную улыбку. В моей голове она должна быть похожа на улыбку злого зеленого эльфа из фильма про украденное рождество, но зеркало за спиной Меркурия подсказывает, что это и близко не так. Скорее, и правда боевой кролик.
— Я подумала, что только хромота спасла тебя от ужасной участи, - говорю нарочно расплывчато.
— А если человеческим языком? - Он идет ко мне, по пути захватив кроссовки.
Присаживается рядом на одно колено, потихоньку приподнимает меня над кроватью, вытаскивая из-под попы полы халата. Я нервно пытаюсь сжать ноги, но в ответ нарываюсь на многозначительный взгляд а-ля «Я же все равно рано или поздно это увижу».
— В общем, если бы я могла, - приподнимаю сперва одну, потом другую ногу, просовывая их в штанины, - то ползала бы по тебе и оставляла мокрый след. Как улитка.
Он на секунду замирает.
Смотрит на меня немного округлившимся глазами… а потом роняет голову мне в колени и громко смеется, сотрясаясь всем своим огромным мускулистым телом. Хохочет так заливисто, что у него даже краснеют кончики ушей.
— Планетка, ты просто… - Меркурий снова давится смехом. - Господи, малыш, если бы тебя не существовало, тебя просто необходимо было бы придумать специально для меня.
— Почему это специально? - делаю вид, что этот вопрос имеет для меня сакральное значение.
И даже немного расслабляюсь, когда Макс, приподнимая меня одной рукой, другой натягивает и расправляет штаны. Он делает это так естественно, что мое внутренне напряжение потихоньку тает, и я уже сама помогаю снять верхнюю часть халата. Правда, все равно пытаюсь свести плечи, когда вспоминаю, что под ним у меня простой топ в горошек - еще одна самая не сексуальная вещь на свете. Если Меркурий и замечает мое смущение, то вообще не подает виду. Только легонько подталкивает мои локти, чтобы послушно подняла руки вверх, пока он надевает на меня толстовку.
Расправляет капюшон, снова присаживается рядом на корточки, кладе руки мне на колени и немного подается вперед. Уже снова так близко, что могу рассмотреть каждую ресницу и золотистые крапинки в глазах темно-шоколадного цвета.
— Потому что, - возвращается к моему вопросу, - без тебя я бы прожил очень грустную серую жизнь, Планетка. И потому что только ты могла прийти ночью с мандаринками, чтобы спасать взрослого мужика.
Меня так распирает от нежности, что глаза щиплет от подступающих слез. Приходится порывисто обнять его, притянуться, как будто он - мой спутник, без которого я просто слечу с орбиты в пустой холодный космос.
Когда-то я обязательно расскажу ему, как ужасно скучала по нему каждый день всего прошедшего года. Как миллион раз сожалела о том, что тогда не ответила на его сообщение. И что на моем сердце уже нет места от заплаток, которыми я его бесконечно штопала.
А пока потихоньку отодвигаюсь и даю моему Меркурию сначала стереть мои слезы, а потом заботливо «окунуть» мои ноги в теплые носки и зашнуровать кроссовки.
— Пойдем, малыш, тебя ждет итальянская пицца!
Я, вооружившись тростью, беру его под руку и, подражая какой-то светской львице ворчу, что именно из-за пиццы и стоило приехать в такую даль.
— Ну а что ты хотела от бедного вояки? - смеется он, подстраиваясь под мой шаг.
Уже в такси (с водителем Макс общается на чистом и прекрасном английском почти без акцента), достаю телефон, чтобы проверить сообщения. От Алёны их сразу много: сестра пишет, что Коле не становится лучше, что она уже устала уговаривать мать попытаться перевести его в другую больницу или хотя бы настоять на том, чтобы к мальчику пустили других специалистов. Пишет, что Олег поставил условие (конечно же, не ультимативное, а так…) - Коля должен находиться в этой клинике. Мол, Олег доверят только этом персоналу и не сомневается, что всего его деньги до каждой копейки будут потрачены на здоровье мальчика, а не расползутся по чужим карманам. Сестра пишет все это довольно сухо, хотя в последних сообщениях начинают проскальзывать двойные и тройные восклицательные знаки, а Алёна терпеть не может экспрессию в сообщениях. Она даже когда писала, что я стала тетей, не вставила ни одного смайлика. Сестра может поддаться эмоциям только в одном случае - когда чувствует себя беспомощной.
Значит, Олег действительно полностью контролирует ситуацию. А зная его намного лучше, чем они, в моей голове разворачивается совсем мерзкая картина.
— Плохие новости? - осторожно спрашивает Макс.
Я сначала рефлекторно и почти молниеносно выключаю телефон и сую его в карман, а потом выдыхаю, когда Меркурий осторожно кладет ладонь мне на колено. Это самый обычный почти дружеский жест, без любого подтекста, но именно это очень успокаивает.