— Мне уже страшно, - вставляю я, потому что тон его голоса и правда очень напряженный. Веселым этот разговор точно не будет. И простым - тоже.
— Тебе? Страшно? - Меркурий проводит пальцами по моим икрам, подражая щекотке, и я потихоньку, насколько хватает сил, болтаю ногами. - Ты самый отважный человек на свете, Планетка.
Если бы он знал, что перед операцией мне дважды кололи успокоительное, потому что оно меня попросту «не брало», он бы не был так категоричен.
Макс поудобнее перехватывает мои ноги, чуть-чуть подбрасывая меня вверх по своей спине, чтобы моя голова была ближе к его, и сворачивает на более узкую и почти пустую улицу. Даже не верится, что здесь, в крупнейшем городе Европы, может быть так безлюдно в почти еще детское время суток.
— Планетка, есть решения… - Меркурий откашливается, потому что голо звучит слишком хрипло, словно и он до последнего оттягивал этот разговор. - В общем, есть решения, которые я всегда буду принимать только самостоятельно. Потому что это - мужские решения, и потому что я должен нести ответственность за нас обоих. Любыми способами, которые посчитаю доступными и эффективными.
— Но неправильными и небезопасными? - догадываюсь я, и мне уже не нравится, к чему он клонит.
Мне не нравится, что мы еще не начали ничего обсуждать, а разговор выглядит так, будто он собирается поставить меня перед фактом. И не нравится, что мысли о таком варианте развития событий превращают меня в какую-то злую мегеру и истеричку. Потому что очень хочется слезть с его спины, встать напротив и высказать все, что я думаю о этих его «самостоятельных и независимых мужских решениях».
— Планетка, слушай. - Он снова сворачивает - и на этот раз улочка, по которой мы идем, становится совсем узкой, по обе стороны ограждений старинными зданиями, в которых окна горят так ярко, что можно обходиться без фонарей. - Я не хочу, чтобы мы тратили время на споры, поэтому сразу обозначу вещи, на которых собираюсь стоять до последнего: ты - моя ответственность. Все, что происходит в твоей жизни - тоже моя ответственность. Я, блядь, не представляю, какой нормальный мужик в такой ситуации бы сказал: «Ок, родная, решай сама все свои дела, а я пока погрею жопу в безопасности, потому что не хочу лишний раз ей рисковать». Я в курсе, что на лечение ребенка нужны деньги. Я догадываюсь, какие это суммы. Я абсолютно четко осознаю, для чего Олег затеял этот аттракцион невиданной щедрости. И я собираюсь сломать ему планы.
— Как много «я», - говорю именно то, что думаю, потому что время сдерживаться уже давно прошло и, если мы не будем откровенными друг с другом - наши отношения потерпят фиаско. - А где же твое «мы»?
Даже в такой напряженный момент Меркурий иронично хмыкает.
— А, по-твоему, «мы» - это когда я прячусь за твоей спиной?
— Это когда ты не делаешь глупости в одно лицо, упрямый мужчина.
— Я не собираюсь делать никаких глупостей, - спокойно и четко отвечает он.
Слишком спокойно, чтобы это выглядело «естественно». Хотя, конечно, возможно, я снова просто себя накручиваю, и на самом деле все не так уж страшно?
— А я не хочу, чтобы ты рисковал своей жизнью. И не понимаю, почему вдруг ты называет трусостью свое дурное желание обязательно поиграть мускулами вместо того, чтобы мы могли нормально придумать какой-то адекватный и безопасный вариант решения проблемы.
Мой голос звучит довольно резко. Наверное, если так пойдет и дальше, этот разговор можно считать нашей первой официальной ссорой, но, если он хотел откровенности - у меня она вот такая.
— Я тебе запрещаю, понял? - От желания по-детски топнуть ногой дергается ступня.
Меркурий в ответ обхватывает пальцами мою щиколотку, слегка сжимает, а потом начинает водить пальцами вверх-вниз, поглаживая, как кошку.
— Малыш, мы можем сколько угодно придумывать планы, и среди них наверняка найдется парочка вполне приличных, но у всех них будет один большой недостаток - время. - И, сделав паузу, добавляет: - И деньги. Мне нравится, что ты топаешь ножкой, как маленькая капризная девочка, но, когда ты успокоишься, перестанешь это делать и подойдешь к ситуации с резвой головой, ты поймешь, что я прав.
Мне отчаянно хочется его стукнуть. Зарядить кулаком куда-то в эти его необъятные плечи, чтобы он перестал быть таким чертовски… трезвомыслящим.
— Я нашел самый оптимальный вариант, Планетка, - продолжает он, и его успокаивающие поглаживания моей ноги все-таки производят нужный эффект на мою внутреннюю шипящую кошку. - Он связан с моим… гммм… родом деятельности, но не предполагает ничего такого, что бы я не делал раньше. Так что, злюка, ты зря разводишь панику. Меня не так просто поломать, как ты думаешь.