Выбрать главу
Анна ещё не Хромченко – Лысянская, 1901 г.

У Матвея, управляющего на мельнице, денег всегда было в обрез, но для детей, когда подросли, пригласил учителя музыки. Вскоре в местечке прослышали о музицирующей семье и стали приглашать в любительские концерты, на которых мать с дочерью аккомпанировали поющему младшему Соломону и чуть позже начавшему звучать Науму.

Ещё через несколько лет уже сама Анна пригласила местную вокальную знаменитость послушать её младшего. Мэтр Рабинович пропел первую фразу песни Индийского гостя из оперы Римского-Корсакова «Садко», мальчик её интонационно точно воспроизвёл, затем спел «Дывлюсь я на небо» и «Ниченька ясная». Изумившись, гость предрёк – мальчику суждено прославить фамилию[1] – и посоветовал деду показать внука профессиональному педагогу. Проникшись, Матвей поскрёб по сусекам и таки отправил жену с сыном в Одессу к былому кумиру тамошних меломанов и воспитателю многих известных певцов, обрусевшему итальянцу Дельфино Менотти.

Сидя у итальянца на коленях, Соломон спел неаполитанскую песню «Как ярко светит после бури солнце» и «Быстры как волны дни нашей жизни», от предложения спеть что-нибудь ещё отказался, объяснив тем, что сидя ему трудно держать дыхание, чем очень маэстро развеселил: надо же, в десять лет рассуждает о дыхании! После чего велел открыть рот, всматривался в горло, надавливал на шею, велел тянуть разные гласные, после чего вынес вердикт: голос у мальчика есть, это дар свыше, его надо беречь! А посему петь ему можно ещё годика два, а потом до 16-17-ти лет – пока его высокий альт не наполниться золотом прекрасного тенора – молчать, что для подростка было каторгой: он рта не закрывал!

Но «случились» мировая война, Октябрь-17, война гражданская, страсти в местечке накалялись, на исходе второго петлюровского года выплеснувшись присущей империи тривиальностью – еврейским погромом[2]. Однако пронесло: Матвея в местечке уважали за доброту, честность в делах и справедливость в решении соседских конфликтов, а потому кто-то ночью прокрался к нему и предупредил. Дед спрятал семью в хлебах, а когда погромная волна спала, вывез в Одессу.

Здесь-то Соломон Хромченко и начал свой многолетний певческий труд: приютивший беглецов набожный еврей, услышав, как звучит голос мальчика, отвёл его с согласия деда к знаменитому в городе кантору синагогального хора Штейнбергу:

– Этот высокий чернобородый красавец, – вспоминал спустя десятилетия отец, – меня так полюбил, что даже сольные партии доверял.

Так малолетний мэшóйрэр – певчий в синагоге, получая в оплату своего труда муку, крупы, рыбные консервы, иногда сахар и, непременно, мацу, стал едва ли не главным кормильцем сестры, брата и родителей.

А потому школу закончить ему не довелось. В Златополе ходил только в подготовительный к поступлению в гимназию класс: нанятому для подготовки к приёмному экзамену учителю дед заплатил 75 рублей, огромную по тем временам сумму. Впрочем, и одного года хватило, чтобы научиться читать и без особых ошибок писать. В Одессе было не до учёбы, в Киеве он пару лет посещал хедер, умел ли читать и писать на идише, я не знаю, говорил на нём редко, разве что когда ему с мамой надо было поговорить не для моих ушей.

Через три года друзья деда нашли ему работу в Киеве мелким банковским служащим, семья перебралась в украинскую столицу, поселилась в подвале большого дома на окраине города, потом нашли квартиру в центре, на 4-й Паньковской (куда меня в своё время привезли из роддома на Подоле).

В украинской столице у братьев появилась возможность нормально учиться, оба предпочли музыкальное образование. Наум занимался у профессора Михаила Энгель-Крона, преподававшего в Высшем музыкально-драматическом институте им. Николая Лысенко, поначалу приватно, затем был принят в его класс в музыкальном техникуме (музыкально-профессиональной школе) при институте. Тогда же привёл к нему и брата, но маэстро от занятий с Соломоном отказался: понимаете, молодой человек, петь хотят все, но чтобы стать профессиональным певцом, требуются особые данные, вполне возможно, что они у вас есть, но ещё чётко не проявились, однако вы ещё молоды и пока можете приобрести другую специальность.

М. М. Энгель-Крон в роли Князя Игоря (из коллекции фотобанка «Лори»)

Уроженец Москвы (1873 г.), отец виолончелист, мать драматическая актриса, бабушка актриса Малого театра, окончил юридический факультет Московского университета, тогда же обучаясь вокалу в музыкально-драматическом училище Московского филармонического общества. Его бас-баритон звучал в оперных театрах Киева, Тифлиса, Баку, Харькова – Руслан, Валентин, Мефистофель, князь Игорь, его партнёрами были Энрико Джиралдоне, Мария Турчанинова и Федор Шаляпин. Завершив певческую карьеру, преподавал в Екатеринославе, Киеве, Свердловске.

вернуться

1

Но не предугадал, что вскоре после второй мировой войны Златополь станет украинской Атлантидой, только не под воду ушедшей: о бесследно растворившемся в соседнем Новомиргороде городке напоминает только название бульвара – Златопольский. Исчезли и довоенные, и послевоенные архивы, в том числе краеведческого музея, куда отец по просьбе организаторов отправил автобиографию и фото в ролях, о чём я узнал из ответа на мой запрос директора музея уже новомиргородского, созданного… в 2003-м году. При всём том я хочу поблагодарить председателя городской администрации О. Сенченко за внимание к просьбе о разыскании интересующих документов: моё письмо с вопросами он отправил в новомиргородский краеведческий музей, в архивные отделы администрации, регионального развития, городского строительства и др.

вернуться

2

Организовал его… гимназический учитель русской истории Войнов: страна должна знать своих героев. А с тем, что не успели доделать местные патриоты, справились гитлеровцы, уничтожив всех евреев, кто не успел уйти с Красной Армией. Как ни удивительно, сегодня из трёх когда-то больших кладбищ, русского, польского и еврейского, от двух первых почти не осталось следов, и только еврейское в пристойном состоянии – значит, кто-то его обихаживает (Геннадий Рыбаченко, Интернет).