– Вы со мной? – полушёпотом спросил я.
Тот молча покачал головой. Я усмехнулся. «Странно, параноик отказывается от возможности что-то узнать», – подумал я и открыл дверь.
Внутри было темно хоть глаз выколи. Шагнул вперёд, и тут по моей голове как будто ударили кувалдой…
Я лежал на земле возле двери. Перед моим лицом возникло до смерти перепуганное лицо Сократа.
– Друг мой, с вами всё в порядке?
– Кажется, да.
Голова не болела, не кружилась, и вообще не было никаких признаков того, что меня только что сильно ударили по голове.
– Что произошло? – спросил я и поднялся на ноги.
– Не знаю, я отвернулся, чтобы смотреть за дорогой, не идёт ли кто. Мне не хотелось, чтобы кто-то видел нас здесь. А потом я увидел вас на земле и сразу подбежал.
Дверь была захлопнута. Я решительно потянул её на себя, но она не поддалась. Дёрнул сильнее. Бесполезно. Она не открывалась. Тогда я забарабанил по ней кулаками.
– Эй, кто там внутри! Откройте! – разгневанно крикнул я. – По-вашему, это смешно?
– Дружище, нам лучше уйти отсюда, – тихо пробормотал Сократ. – Прошу вас, не кричите.
– Почему? Почему я должен кого-то бояться?
Я оставил дверь в покое, и мой гнев переключился на старика. Тот уже гораздо лучше владел собой.
– Бояться вы не должны, однако осторожность не навредит.
– Ещё как навредит! Я хочу знать, что здесь происходит. Я им не покорный подопытный кролик! – злился я.
– Пойдёмте отсюда, Есенин, пожалуйста.
– Никакой я не Есенин!
– Да, но всё-таки пойдёмте.
Я отвернулся от Сократа и заставил себя успокоиться. Присел на корточки и задумался. Как объяснить произошедшее? Допустим, там внутри кто-то есть. Но, во-первых, почему он сидит в темноте? Во-вторых, почему оставил дверь открытой, если не хотел, чтобы кто-нибудь вошёл? В-третьих, что он вообще там делает? В-четвёртых, если он оглушил меня, почему мне не больно? Я провёл по голове ладонью. Никаких следов удара. Бред какой-то. А что, если там никого нет? Допустим, когда я зашёл, со мной случился приступ, и я попятился и упал. А дверь… закрылась автоматически? Может, изолятор защищён от посторонних системой безопасности? Но тогда зачем оставлять дверь открытой? Непонятно.
– Почему вы не пошли со мной? – повернувшись, спокойно спросил я у Сократа. – Вы весь день убеждали меня, что здесь творится что-то странное, хотели найти доказательства, а когда представилась такая возможность, пошли на попятную. Почему?
– Простите меня, друг мой, я просто испугался, – опустив глаза, тихо произнёс старик.
Спустя несколько минут мы вышли к домику привратника. Он стоял на краю огромного, местами заросшего маленькими сосёнками поля, и выглядел как обычная деревенская избушка, на вид совсем новая, по крайней мере, спереди. Увидеть домик полностью мешал высоченный забор, примыкавший к нему с обеих сторон (слева избушку с забором соединяли широкие ворота). Этот забор поразил меня до глубины души. Толстые ровные брёвна с одинаково заострёнными верхушками, вкопанные в землю впритык друг к другу, высотой примерно метра четыре, смотрелись невероятно внушительно и аккуратно. Ни одно бревно не выступало из общего ряда, не было толще или тоньше остальных, не превышало заданной высоты – ювелирная точность. По ту сторону забора высились громадные сосны. Но больше самого забора меня поразила его протяжённость. Судя по тому, что он проходил через всё поле, а затем сворачивал направо, где скрывался за лесом, он обозначал границы Солитариуса. Златовласка же говорила, что территорию центра покинуть нельзя, но её слова стали до конца понятны мне только теперь. Странно, что Сократ, упоминая в своём рассказе привратницкую, ни слова не сказал о заборе… Я попытался прикинуть, сколько деревьев ушло на это безобразие, но сразу выбросил данную затею из головы. В конце концов, какое мне дело до этого?
– Насколько я понимаю, это непотребство охватывает весь периметр? – хмуро посмотрел я на Сократа.
– Вам не нравится? Разве это не прекрасно?
– Не вижу ничего прекрасного. Для чего было губить столько деревьев?
Он погладил бороду и улыбнулся.
– Всё великое требует жертв, друг мой.
– Что?! Вы это серьёзно? Великое? Вот это — великое?! Что великого в том, чтобы загубить несколько тысяч деревьев ради того, чтобы мы не сбежали?
– По-вашему, бетонный забор лучше? – нахмурился и Сократ.
– По-моему, лучше отсутствие забора. Вы не ответили на вопрос.
– Наверное, я не совсем точно выразился. Правильнее было бы: всё величественное требует жертв. Однако… – Он поднял глаза к небу. – Если предположить, что благодаря Солитариусу и этому забору в частности – ведь, согласитесь, бетонный забор повлиял бы на вас совсем иначе… Так вот, если благодаря ему кто-то из нас станет великим, а велик тот, кто переворачивает мир, то и забор этот в каком-то смысле станет великим. А если так, стоит ли жалеть о деревьях?