– Не могу разделить вашу точку зрения. По той простой причине, что такие мелочи не способны влиять на величие и уж тем более быть его причиной. Величие наследуется, а не приобретается. Я хочу сказать, что великими рождаются, а не становятся. Да, быть может, окружающая среда в какой-то мере может мешать или благоприятствовать развитию величия, но мера эта ничтожна.
– Скорее всего, вы правы, – тоном либерально настроенного учителя сказал Сократ и улыбнулся.
Вокруг как заведённые стрекотали кузнечики. Солнце ласково обнимало мир своими лучами. Что, если солнечные лучи – это то же, что человеческие мысли? Или слова. Может, Солнце посылает Земле какие-то сигналы, разговаривает с нами, но люди не понимают этого, не говоря уже о том, чтобы попытаться их расшифровать? Или, напротив, оно является чем-то вроде приёмника? Кто знает. И нужно ли это знать?
Мы прошли мимо поворота на домик для гостей, находившийся в лесу неподалёку, и я разглядел в конце поля, в стороне от дороги, несколько домиков, очень похожих на привратницкую, а рядом с ними ещё какие-то строения. Людей видно не было.
– Там живёт обслуживающий персонал. Повара, уборщицы, водитель и прочие, – объяснил Сократ. – А также конюшня. Гиппократ любит лошадей.
– Неудивительно, – усмехнулся я, – учитывая его имя. А нам разрешено кататься?
– Конечно. А вы умеете?
– Не знаю. Наверное, нет. А вы?
– Я предпочитаю ходить пешком, – сказал он с улыбкой. – Это полезнее, тем более в моём возрасте.
– Но там не только конюшня, насколько я вижу.
– О да! Ещё они держат скотину: коров, баранов и кур. И картошку сажают, и ещё что-то, какие-то злаки, кажется. Признаться, я не силён в агрономии.
– Ничего себе. Да у нас тут целая деревня получается.
– А что, может быть, со временем Солитариус и станет деревней?
– Может быть. Но тогда он перестанет быть Солитариусом – в прямом смысле слова.
Я насчитал шесть домиков, и все они были копиями друг друга, как брёвна в «великом» заборе. К ним вело ответвление от главной дороги, которая уходила правее и углублялась в светлый сосновый лес. Где-то там, в глубине, прятался коттедж Гиппократа. Почему же он отдалился от остального персонала? Мог бы построить себе жилище и на поле – места полно. Но нет, спрятался в лесу. Впрочем, ничего удивительного. Я бы и сам так сделал. Жить посреди поля, хоть и около леса, очень неуютно. Однако лучше в мегаполе, чем в мегаполисе. Перед глазами вспыхнула какая-то картинка и сразу же погасла. Что это было? Я отчаянно пытался уловить мелькнувшую мысль, но не вышло. Кажется, это было что-то из прошлого, что-то очень хорошо знакомое, но не менее хорошо забытое. В любом случае меня это обнадёжило: значит, мой мозг сохранил какие-то воспоминания. Сократу я ничего говорить не стал. Со временем выяснится, можно ли ему доверять, а пока – верить только себе.
С головой погружённый в раздумья, я не сразу сообразил, что мы уже пришли. Справа, метрах в десяти от дороги, в окружении громадных сосен стоял коттедж прямоугольной формы – двухэтажный, с маленьким балконом и открытой террасой. Он был гораздо меньше нашего. Земля вокруг него – не считая дороги, ведущей к входной двери – поросла голубым мохом и цветущими брусничными кустиками. Сердце моё мгновенно наполнилось любовью к этому природному ковру. Ах, какая красота! И воздух – такой лёгкий, такой пьянящий и возвышающий. Я ещё нигде не дышал таким воздухом. Гиппократ выбрал великолепное место для своего жилища. Да и само жилище, по сравнению с нашим, выглядело более уютным. Может быть, из-за своих размеров. И снова в голове моей что-то мелькнуло, и снова я не смог ухватить это. Но то был не обрывок прошлого, а что-то, касающееся непосредственно Солитариуса, что-то тревожное, какой-то очень важный вопрос. Проклятая рассеянность!
– Прекрасное место, не правда ли? – с любовью в голосе спросил Сократ. – Что ни говори, а Гиппократ сотворил нечто необычайно привлекательное. И здесь, и вообще. В Солитариусе хочется жить. Вы меня понимаете, Есенин?
– Думаю, да, – ответил я и тут же помрачнел. – Но почему тогда этот ваш шахматист пытался покончить с собой? Да я и сам вроде как пытался, если верить Златовласке.
Сократ нахмурился и тихо сказал:
– Мой юный друг, давайте не будем об этом здесь.