Solitude

 Что за прихоть?
 Что за странный,
 Неожиданный каприз?

 Об искусстве
 Позабывший,
 Разорвавший все труды,
 Будто не слагавший
 Вирши,-
 Встал в торговые ряды.

 Неужели
 Променял он
 Свой изящный дар певца
 На профессию
 Менялы,
 Свет Луны – на блеск кольца?

 (Слышен тихий
 Стон гитары:
 Петь ужель не суждено?)
 Продает купец
 Товары:
 Ткани, золото, вино!

 Так невинно,
 Так лукаво,
 Да с приветливым лицом…
 Восхищаемся мы,
 Право,
 Предприимчивым юнцом.

 С равным пылом
 Предлагает
 Он и ткани, и стихи.
 Впрочем,
 Разница какая:
 Те да эти – неплохи!

 И зеваки
 Раскупают
 Моментально весь товар.
 Видит Бог,
 Не пропадает
 Хитреца лукавый дар.

                  *   *   *

Мы никогда с тобой не будем вместе.
Я ухожу, меня зовет дорога.
На черный бархат наших встреч - разлука
Легла, как снег,- печальна и легка.
Мы проиграли обе в этой битве.
И отступая за черту забвенья,
Мы не узнаем, как любовь прекрасна,
Мы не узнаем, как любовь горька.

И не изведав той пьянящей боли,
Тончайшей грусти и такого счастья,
Что каждый миг подобен умиранью, -
Мы не узнаем, как любовь нежна.
Минуя ревность и обиды рифы,
Удачно выжив после шторма гнева,
Мы не узнаем, как любовь опасна,
Мы не узнаем, как любовь страшна.

И в тишине звенящего рассвета,-
На той границе между сном и явью,-
От сладкой боли будет задыхаться
Не наша страсть, сжигая все дотла.
Чужая нежность, осушая слезы,
Чужого сердца ласково коснется,
Но пребывая в темноте печали,
Мы не узнаем, как любовь светла.

А в небесах, в сиянии безмолвья,
Далеких звезд невидимый оркестр
Играет судьбами и созидает Вечность,
Читая  звуки с нотного листа.
Но мы не слышим музыки хрустальной.
И укрываясь в подземельях страха,
Мы не узнаем, как любовь прозрачна,
Мы не узнаем, как любовь чиста.

Струится время между наших пальцев.
Все исчезает, даже не возникнув.
И в наших душах, упустивших что- то,    
Растет тревога... и сильней тоска.
И расставаясь навсегда, навеки
Теряя то, к чему не прикоснулись,
Мы не узнаем, что любви нет края,
Что мы- бессмертны, и что смерть- близка.

          * * *

Смеющийся день
в бокалы вино наливает
и смотрит,
как огненный ливень падает вниз,
по коже скользит
и в моих замирает ладонях,-
лукавый птенец,
дитя покоя, тепла.

Я слышу, как в синей траве собирает кузнечик
свой маленький замок из белых кирпичиков сна.

Один только ветер-
и белая нитка дороги.
Одно только небо-
и тихое солнце во мне.

                 *  *  *

Сказочные кружева сирени
В розовый закованы фарфор.
А в лесу пугливые олени
Слушают лягушек дикий хор.

Сквозь густой кустарник еле виден
Влажный, осторожный карий глаз:
Не порвал бы тоненькие нити
Тишины – певцов несносных бас.

Музыка серебряных колечек
Отразится  в зеркале зрачка.
…И запляшет бешено кузнечик
Под ужасной сеткою сачка.

                Мои друзья

                                            " Douleur tu m'aimes..."
                                                         Jean Cocteau

Моя подруга боль,
я знаю,
меня ты любишь тихо, безответно,
как любит терпеливая собака
свою хозяйку, дом и конуру.
Порою ты уходишь, обещая
вернуться,
возвращаешься... и вот
опять вдвоем, опять ведем беседу
о том, о сем, о жизни, о надежде,
о вечности... о смерти, наконец.
Моя подруга боль, ты не даешь скучать мне,
ты так разнообразна, прихотлива...
Не потому ль, когда ты вновь приходишь
я тихо говорю:
Входи же, боль.

О, друг мой страх,
и ты всегда со мною,-
безмолвный, ледяной, угрюмый, темный,