Solitude

привычный, как дыхание, как сон.
Ты принимаешь разные обличья,
являешься ко мне под видом строгих
родителей... иль в мантии судьи.
А иногда приходишь в маске смерти,
болезни, боли, старости... Порой -
под видом вора, странника, убийцы,
взбесившейся собаки, мотоцикла,
насильника, начальника, соседа
и странной тени вон за тем углом.
Но чаще ты являешься – о, друг мой-
в бесстрастной маске под названьем: жизнь.
Входи же, страх.

Подруга жалость,
ты же, дорогая,
должна сказать, весьма бесцеремонна.
Встреваешь ты во все мои беседы,
присутствуешь при встречах, расставаньях
с собой, с мужчиной, женщиной, мечтой...
Когда же я сержусь иль обижаюсь,
ты тут же предлагаешь, как услугу,
свои сужденья, доводы, резоны...
Но и тебя люблю я и встречаю
приветливо, как друга. Так входи,
входи же жалость.

Мой милый смех,
ты ближе всех, ты лучше,
умнее всех, вернее и надежней.
Ты знаешь, как помочь мне,
и когда
бессмысленны, бессильны боль и жалость,
когда поспешно отступает страх,
приходишь ты, приносишь облегченье,
и радость, и надежду, и покой.
Входи же, смех.

Мои друзья,
мы вместе совершаем
старинные нелепые обряды,
которые какой-то весельчак
назвал смешным и странным словом: жизнь.
Хотя порой от вас я отрекаюсь
и изменяю вам, дружа со счастьем,
я все же вас люблю
и точно знаю,-
куда бы я ни шла, что б ни свершала,
со мною вы всегда, повсюду, вечно:
боль, страх и жалость,
и мой тихий смех.

                             Solitude

Засыпает Земля, от потока воды занедужив,
И внезапно тревога вонзает мне в сердце иглу.
Из неясного шума дождя и серебряных кружев
Одиночество ночи плетет паутину в углу.

И пугливые шорохи стен задремавшего дома
Незаметно сливаются с музыкой ветра и сна.
За окном торопливо листает страницы альбома
Любопытная гостья печали и снега- весна.

Никому не нужна моя нежность... В объятьях разлуки
Исчезают забытые тени друзей и подруг.
Из увядших цветов расставания, грусти и скуки
Одиночество сердца свивает свой замкнутый круг.

И задумчивых призраков темные строгие лица,
Отступив, отражаются в зеркале спящей Луны.
Покрывалом прощанья на черные тени ложится
Непонятное чувство печали и чувство вины.

А тоска по себе, как и вечная боль, и тревога,
И тоска по любви,- это все лишь изгибы пути.
На полотнищах времени тихо сияет дорога,
Та, что мне предстоит в одиночестве жизни пройти.

Но неверное время, скользя невесомым потоком,
Слишком быстро течет, слишком резко меняет свой нрав.
Мне бы только успеть прикоснуться к небесным истокам,
К одиночеству ветра, дождя, к одиночеству трав...

Мне бы только найти и постигнуть искомую страстно
Тишину бесконечных пространств и желанный покой,
До того, как до сердца дотронется  тихо и властно
Одиночество смерти своею холодной рукой.

И увидев, как время струится меж пальцев и тает,
Я смогу наконец подвести своей жизни итог.
Слишком поздно и медленно в нашей душе расцветает
Одиночества мудрости нежный печальный цветок...

...Мы- хранители боли, владельцы безмолвной печали,
Мы играем с собою в опасные игры всерьез.
Не познав завершенья, не помня того, что вначале,
Исчезаем во тьме, распадаясь на атомы слез.

И на тоненькой нити надежды смешно и убого
Исполняем последний свой танец в звенящей тиши, -
Неспособные видеть гармонию в творчестве Бога,
Неспособные чувствовать святость парящей души.

И в пугающей бездне, ведомые властной судьбою,
Мы неслышно скользим мимо вспышек сияющих гнезд.
Нас встречает однажды и тихо зовет за собою
Одиночество вечности и одиночество звезд.

           Лилит

 Заливая светом залы,
 Во дворце своем царит
 Солнце… Преданны вассалы,
 Лишь угрюмая Лилит,

 Князем изгнанная, травы
 Варит горькие в саду.
 Ей, как видно, не по нраву
 Жизнь у черни на виду.

 И колдует, и хохочет,
 И беснуется она,
 И беду опять пророчит…
 Что за сила ей дана?

 Насылает ведьма порчу,
 Нарушает ход планет,
 Людям головы морочит
 Блеском славы и монет.

 Ею вызванные тени
 Вновь тревожат мой покой.
 Отгоняю мрак видений
 Я дрожащею рукой.

 И отравленное жаждой