Аза Морган сел рядом с водителем в первый джип, и машины поехали дальше.
Лейтенант морской пехоты отдал команду, и его отряд построился и ушел. Улица опустела, только огонь яростно гудел на месте бара, да время от времени с грохотом лопались от жары бутылки за стойкой.
– Черт побери, какое расточительство, – заметил О'Хаган. – Ну да ладно, если верить друзьям социал-демократам, настанет день, когда не только Ирландия станет свободной и единой, но и виски будет течь из крана на кухне у каждого порядочного человека. – Он ухмыльнулся и хлопнул юношу по плечу. – А теперь, дружище Семас, нам с тобой, пожалуй, надо убираться отсюда.
Морган стоял у стола в штабе, располагавшемся в „Гранд Сентрал отеле" на Ройял-авеню. В военное время отель отошел к военным и служил казармой для пяти сотен солдат.
Он непонимающе смотрел на телеграмму в своей руке. Молодой офицер, передавший ему ее, с неловким видом топтался рядом.
– Командующий просил меня выразить вам свои самые искренние соболезнования. Ужасная трагедия. Он разрешает вам вылететь в Лондон с первым же рейсом.
Морган нахмурил лоб.
– Очень мило с его стороны. А как же операция „Моторист"?
– Ваши обязанности переложат на кого-нибудь другого, полковник. Таков приказ министра обороны.
– Тогда пойду собирать вещи.
Где-то вдалеке раздался глухой взрыв, а затем затрещали автоматные очереди. Штабной офицер испуганно вскинул голову.
– Ничего страшного, – успокоил его Аза Морган. – Звуки ночного Белфаста, только и всего. – Он резко повернулся и покинул комнату.
Стипл-Дурхам в графстве Эссекс, расположенный неподалеку от реки Блэкуотер, представляет собой край болот, оврагов, длинных трав, в одночасье меняющих окраску, словно под кистью невидимого художника, и повсюду журчащих ручьев, чуждый человеку мир, населенный, в основном, птицами. Кроншнепы и казарки прилетают сюда из Сибири, чтобы на здешних лугах пережить холодную зиму своей родины.
Эта небольшая, разбросанная деревушка возникла еще во времена саксов. Тогда же была сооружена и подземная часовня, позднее, уже в нормандский период, надстроенная.
Фрэнсис Вуд подстригал старой ручной газонокосилкой траву на кладбище, когда к воротам подкатила серебристая спортивная машина и из нее вышел Аза Морган в слаксах, темно-синем свитере с высоким горлом и коричневой кожаной авиационной куртке.
– Привет, Фрэнсис, – сказал он. Фрэнсис Вуд окинул взглядом машину.
– По-прежнему разъезжаешь на „порше"?
– Надо же куда-то тратить деньги. Я так и не сменил свою квартиру в Греншам-плейс. Там есть подземный гараж. Очень удобно.
С берез сорвалась стая грачей и с сердитым гомоном улетела.
– Мне очень жаль, Аза, – произнес Вуд. – Не могу выразить словами, как жаль.
– Когда состоятся похороны?
– Завтра, в два тридцать.
– Кто проведет службу? Ты?
– Если не возражаешь.
– Не говори глупостей, Фрэнсис. Как Хелен?
– Держится. Если хочешь, увидеть ее, она сейчас рисует на дамбе. На твоем месте, я говорил бы с ней очень осторожно.
– Почему?
– Разве тебе не известны обстоятельства гибели Меган?
– Ее сбила скрывшаяся машина.
– Не все так просто, Аза.
Морган непонимающе уставился на священника.
– В таком случае, не лучше ли посвятить меня в курс дела?
За кладбищенскими воротами тропинка огибала выстроенный из серого камня дом приходского священника под черепичной крышей и вдоль дамбы уходила к дельте реки. Морган издалека увидел Хелен. Она сидела за мольбертом в той самой старой армейской шинели, что он купил ей в год свадьбы.
Услышав шаги, она на мгновение обернулась и тотчас вернулась к работе. Некоторое время Морган стоял у нее за спиной, не говоря ни слова. Акварель, разумеется. Ее любимая техника. Болото, море и серое, дождливое небо – они у нее действительно хорошо получались.
– Ты стала лучше рисовать.
– Привет, Аза.
Он сел рядом с ней на поросший травой край дамбы и закурил. Хелен продолжала рисовать, не отрывая глаз от мольберта.
– Как дела в Белфасте?
– Не слишком хорошо.
– Очень рада, – бросила она. – Все вы там друг друга стоите.
– Я привык думать, что эта фраза относится к нам с тобой, – заметил Морган спокойно.
– Нет, Аза. Ты всегда стоил для меня слишком дорого.
– Но я никогда не выдавал себя за кого-то другого.
– В день свадьбы мы легли с тобой в кровать, а наутро я проснулась рядом с абсолютно чужим человеком. Где бы люди ни начинали убивать друг друга, ты всегда немедля отправлялся туда добровольцем. Кипр, Борнео, Аден, Оман и вот теперь кровавая мясорубка на том берегу Ирландского моря.
– Я делаю то, за что мне платят деньги. Ты знала, на что шла.
– Ни черта подобного! – воскликнула Хелен, начиная сердиться. – Мне в голову не приходило, что ты творил на Кипре для Фергюсона.
– Та же война, только против городских партизан, – пояснил Морган. – С несколько другими правилами.
– Какие еще правила? Пытки, обман? Заставлять человека сутками стоять у стены на цыпочках с ведром на голове? По-моему, в этом обвиняли тебя газеты после Никозии? В Белфасте ты прибегаешь к тем же методам или придумал что-нибудь поизящнее?
Морган поднялся. Лицо его превратилось в ничего не выражающую маску.
– Мы завели бесполезный разговор.
– Знаешь, почему я ушла? – не унималась Хелен. – Знаешь, что доконало меня?
Ты тогда уехал в Аден. И однажды я прочитала в газете, что после того, как один из твоих патрулей попал в засаду, ты пошел в горы, абсолютно безоружный, только прихватил с собой свою проклятую тросточку. И вышагивал перед бронетранспортерами, вызывая огонь на себя, провоцируя мятежников высунуть головы и стрелять в тебя. Когда я прочитала об этом и увидела твои фотографии на первых страницах буквально всех газет, то тут же начала укладывать вещи. Потому что вдруг осознала, что десять лет пробыла замужем за ходячим мертвецом.
– Не я убил ее, Хелен, – сказал Морган.
– Верно, кто-то другой, но такой же, как ты.
Она не могла бы ударить его больнее. Мертвенная бледность растеклась по лицу Моргана. На какой-то миг ей захотелось броситься к нему, сжать в объятьях. Привязать к себе, словно она могла удержать бьющую в нем через край жизненную силу – ту самую жизненную силу, которую ей так и не удалось подчинить. Но поддаться эмоциям значило бы совершить огромную глупость, заранее, как и всегда, обреченную на неудачу.
И поэтому Хелен подавила поднявшуюся в душе жалость и продолжила ледяным тоном:
– Фрэнсис уже рассказал тебе, как пройдут похороны?
– Да.
– Мы надеемся, все обойдется без лишнего шума. Из соображений следствия смерть Меган не станут связывать с покушением на Кохена. Хоть в чем-то повезло. Если хочешь посмотреть на нее, она в похоронном бюро в Гранхэме. Фирма „Пул и сын", Джордж-стрит. А теперь лучше уходи, Аза.
Морган некоторое время молча смотрел на Хелен, потом зашагал прочь.
Мистер Генри Пул открыл дверь и провел посетителя в зал прощаний. В воздухе стоял удушливый цветочный запах, магнитофон крутил кассету с печально-благостной музыкой. Мистер Пул проводил Моргана в маленькую кабинку – вдоль каждой стены располагалось по шесть таких сооружений. Кабина была заполнена цветами. Дубовый гроб со сдвинутой крышкой стоял на задрапированной каталке.
Помощник гробовщика, первым встретивший Моргана в бюро, длинный и тощий молодой человек по имени Гарви, облаченный в темный костюм и черный галстук, стоял рядом с гробом.
Глаза девочки были закрыты, подкрашенный рот слегка приоткрыт. Лицо покрывал толстый слой грима.
– Я сделал все, что в моих силах, мистер Пул, – сказал Гарви и, повернувшись к Моргану, пояснил: – Обширная черепно-мозговая травма. Очень тяжелый случай.