– Они уехали?
– Все.
– И женщина?
– Смотри-ка, она идет сюда. – Старик указал на просеку.
Кэт шла по тропинке, вьющейся между заросшими неухоженными террасами. На ней были темные очки, футболка, старая хлопчатобумажная юбка и сумка через плечо.
– Кажется, она неравнодушна к тебе, – сообщил по-гречески старик. – Столько часов провела у твоей постели.
Морган осторожно опустился на бревно, не сводя глаз с приближающейся девушки. Георгиас положил рядом с ним пачку греческих сигарет и спички.
– Пойду скажу Марии, пусть сварит кофе, – объявил он, уходя.
Десять минут спустя Кэтрин вышла из-за сосен и обнаружила его, сидящего на бревне с сигаретой в зубах. Она на миг остановилась, вглядываясь. Темные очки делали ее незнакомой.
– Итак, к вам вернулось сознание?
– Вроде бы.
Она поставила сумку на землю и уселась на траву лицом к нему, облокотившись спиной о дерево.
– Что у вас там? – поинтересовался Морган.
– Бутерброды, бутылка вина. Константин думает, что я любительница горных прогулок.
– А старуха и мальчик?
– Они в Гидре, в городском доме Микали. В это время года туда иногда пускают туристов. Там нечто вроде музея. Дом полон реликвиями времен турецкой войны.
С первой минуты между ними возникла напряженность, которую подобная болтовня не могла развеять.
– Почему вы остались? – спросил Морган.
– Вопреки собственному желанию, – ответила Кэтрин и сняла очки. С бледного лица смотрели затравленные, испуганные глаза. – Сказала ему, что устала. Спросила, не возражает ли он, если я задержусь на пару дней.
– И он согласился?
– При условии, что я успею к концерту в Алберт-Холл.
– Ясно. Значит, он улетел вчера вечером? И Девиль тоже?
– Вчера? – Девушка покачала головой. – Вы потеряли где-то один день, Аза. Сегодня суббота. Утро субботы. Они улетели позапрошлым вечером.
Морган уставился на нее как громом пораженный, не в силах поверить услышанному.
– Вы хотите сказать, что я провалялся без сознания целых тридцать часов?!
– Около того. Нет, вы, конечно, крутились и метались довольно много, но Мария явно знает свое дело. Ее травы – нечто особенное.
– Получается, что концерт уже сегодня! – Морган вскочил, сжав кулаки. – Неужели вы не понимаете? Завтра негодяй скроется!
– Вчера вечером он позвонил мне, – сообщила Кэтрин. – Сказал, что репетировал с Преви в Алберт-Холл и сегодня проведет там же почти целый день. Опять репетиция. Все очень просто. Вам нужно лишь позвонить Бейкеру в Скотленд-Ярд. Повисло долгое молчание.
– Да, я мог бы так поступить, – наконец проговорил Морган.
– Но не станете, верно?
Он снова сел на бревно и закурил.
– Послушайте, позвольте мне объясниться. В рамках службы „Д-15" существует так называемая Четвертая группа по борьбе с терроризмом, обладающая по распоряжению самого премьер-министра особыми полномочиями. Возглавляет ее некто Фергюсон. Бейкер – его подчиненный. Мы знаем друг друга с давних пор – Фергюсон и я. Он интересный тип. Возможно, вам покажется любопытным, что именно он поощрял мою охоту за Критянином с самого начала? Он хотел, чтобы я стал слепым орудием в его руках. Надеялся, что я преуспею там, где их постигла неудача, поскольку мною движет кое-что помимо долга – ненависть!
– Что ж, он не ошибся.
– Да, но только теперь, когда я нашел его, Микали нужен мне самому.
– Око за око. Иначе вы не мыслите? Кровь за кровь?
– А почему я должен мыслить иначе? Если я предъявлю ему обвинение в Греции, меня поднимут на смех. Здесь он – национальный герой. Если я позволю арестовать его в Англии, ему дадут пятнадцать лет за покушение на Кохена, и то лишь в том случае, если сумеют доказать его вину. Не забывайте – остальные убийства произошли в других странах. Немцы, французы – всем им придется ждать своей очереди.
– Ну и что?
– А то, что через некоторое время „Черный сентябрь", или „Красные бригады", или кто-нибудь еще одним прекрасным утром захватит британский авиалайнер и потребует за жизнь и безопасность пассажиров и экипажа освобождения Микали, а затем переправит его в Ливию, Кубу или куда-нибудь еще.
– А вы хотите его смерти?
– Да.
– Я могла бы и сама поговорить с Бейкером.
Морган покачал головой.
– Могли бы, но не станете.
– Почему?
– Потому что вы кое-что должны мне, детка. – С гримасой боли он прикоснулся к плечу. – Я чуть не погиб. А тем, что жив, обязан не вам. И не говорите мне о предательстве. Тут совсем другая история, что вам отлично известно.
Кэтрин резко встала.
– Ну, хорошо, Аза. Можете отправляться в ад своей собственной дорогой.
– А вы?
– Я сегодня возвращаюсь в Лондон. А оттуда – в Кембридж. С меня довольно. Вы и Джон Микали – два сапога пара.
– И вы не станете звонить Бейкеру?
– Нет, – отрезала Кэтрин. – И, будьте любезны, играйте в свои кровавые игры как можно дальше от меня.
Она зашагала прочь. Морган тоже поднялся и долго глядел ей вслед, затем направился к дому. Старый Георгиас отложил топор.
– Она ушла?
– Да. Когда ближайший катер до Пи-рея?
– В десять тридцать. На моей лодке на него уже не успеть.
– А следующий?
– В час дня.
– Отвезешь меня?
– Если хочешь.
Морган подошел к Марии, все еще штопавшей куртку.
– Где моя рубашка?
– Сохнет на веревке. Я ее постирала. – На старом морщинистом лице блеснули мудрые глаза. – Но кое-чего даже мое колдовство не могло исправить.
Она протянула его паспорт. Побывав поочередно в воде и на жарком солнце, он покоробился и слипся. Когда Морган попытался раскрыть его, книжечка распалась.
– Господи Иисусе! – воскликнул он по-валийски. – Только этого мне еще не хватало!
– Плохо дело, парень? – спросила старуха.
– Похоже на то, мать. Теперь, может быть, все изменится. Впрочем, посмотрим…
Едва Кэтрин Рили закончила укладывать вещи, как зазвонил телефон.
– Ты все еще на вилле? – раздался в трубке голос Микали. – Тебе давно уже следовало бы находиться в Лондоне.
– Какие проблемы, – ответила она. – Константин вот-вот заберет меня. Мы поедем на скоростном катере. Я успеваю на рейс в десять тридцать до Пирея. Если ничего не случится, то вылечу в час тридцать по местному времени. – Удивительно – она совсем не волновалась. – Как у вас там дела?
– Великолепно. – В голосе музыканта звучал нескрываемый энтузиазм. – Преви – гений. Он лучший дирижер из тех, с кем я работал. Но сегодня нам предстоит много потрудиться, милая. Поэтому, если я тебя не встречу, не волнуйся. Ключ у тебя есть. Главное – чтобы вечером ты сидела в своей ложе.
Разговор закончился. Кэтрин с минуту постояла с трубкой в руке, затем положила ее на рычаг. Обернувшись, она увидела в дверях Константина. Он внимательно смотрел на нее, в лице его и темных глазах было что-то такое, словно он видел ее насквозь.
Кэтрин указала на два своих чемодана и взяла в руки плащ.
– Ну ладно. Я готова, – бросила она и первой прошла в двери.
Укрывшись от дождя под кроной деревьев на краю Гайд-парк, Девиль следил за Микали, бежавшим по дорожке в черном тренировочном костюме с красными лампасами. В нескольких метрах от Девиля пианист остановился, уперев руки в бока и совершенно не запыхавшись.
– Вы бегаете при любой погоде? – заметил француз.
– Ну, вы же знаете, – улыбнулся Микали. – Старые привычки и все такое. – Они бок о бок направились в сторону дороги. – Значит, вы все-таки не смогли остаться в стороне? Хорошо, что я зарезервировал лишнее кресло в ложе Кэтрин.
– Она здесь? – спросил Девиль.
– В пути. Утром я звонил на Гидру и разговаривал с ней. Как раз в момент отъезда.
– Действительно? – Девиль кивнул и продолжал спокойным голосом. – Ну что ж, нам следует до конца объясниться. Я приехал не на ваш концерт, Джон. Я приехал за вами.