В сердце Хаоса, на феосской изнанке Эуцерейна, где Ветер чувствует себя привольнее всего, назначил он встречу магу, который увлёк его идеей стать новым, стать другим, вобрав в себя чужое сознание и поделившись своим. Тераэс уверенно и собранно переступил через границу, где терялись верх и низ, где не было разницы не только между полётом и падением, но и между воздухом и водой, стенами и свободой. Не раз уже он бродил по изнанке Эуцерейна, испытывая свои силы и возможности, и беснующиеся вихри, меняющая направление линия горизонта и расплывающиеся очертания предметов не отвлекали его от предстоящего ритуала. Тераэс скользил сквозь ткань Феоса, развоплотившись, линиями энергий тянулся, изгибаясь подобно энергиям мира и пульсируя с ними в такт. Ветер налетел на него извивающимся серебристым змеем, самодовольно перечёркивающим эти линии, смешивающим их, отчаянным. Ветру было интересно, и он алчно вплёлся в нити чужого "я", заполняя, забирая, отдавая. Закружились мельчайшие частицы душ, выстраивая новую волю, новое сознание, рождая новое существо. Вспышками переплелись воспоминания, и треснуло антропоморфное упорядоченное сознание мага, покоряясь хаосу Ветра, и собралось течение мыслей Ветра по крупицам, обретая форму и собранную целеустремлённость, подчиняясь законам человеческого мышления. Закружились вихри на кончиках пальцев, закружился Тераэс вихрем, забился ветер в мозаичном замкнутом пространстве, фейерверками и взрывами сотрясая Эуцерейн и подтачивая Феос. Перемешались между собой миры в бешеном нервном биении в такт.
Став Ветром, Тераэс наполнил собой весь мир и с интересом прислушался к тому, каково это - ощущать себя везде, в каждой точке Феоса одновременно, когда можешь дотянуться до любого предмета, укутать собой или отбросить прочь, когда видишь тысячи событий, происходящих повсюду, и в каждое из них можешь вмешаться.
Став человеческим магом, Ветер бросился оголтело смотреть на свой Феос, видеть его новыми глазами, понимать структуры, каких не понимал раньше, улыбаться краскам, которых прежде не знал.
Циас наполнился землетрясениями, реки вышли из берегов, вулканы захлебнулись клокочущей лавой, смерчи закружили в смертельных танцах, моря набросились на сушу, пожирая её и уничтожая. Феос наполнился дыханием Ветра, игриво сметающим и рассеивающим города, но дыхание это было осторожным, внимательным, и игры Ветра оказались совсем не такими разрушающими, какими были обычно. Бесновались магические энергии мира, минимально затрагивая физический пласт его существования. Ветер учился быть аккуратным, не сдерживая при этом своих порывов, и преуспевал в познание новых развлечений.
Ветром устремился Тераэс к Лаинь, непривычно неуклюже заковав его в хрупкий плотский доспех человеческого тела. Вошёл хозяином, нашёл взглядом её глаза, улыбнулся кривой улыбкой свежего смерча. Лаинь отшатнулась от накрывшей её мощи, и Тераэс поспешно укротил бьющие вокруг волны энергии. Взял её за руку, снова сцепляясь взглядом, ничего не говоря, будто слова выпустят вихрь наружу. И рыжая потянулась к нему, очарованная новой силой, одёрнула себя через мгновение, отпрянула, но на миг он увидел в её глазах огонь, о котором мечтал с того момента, как её встретил. Прижал к себе в порывистом объятии, и, сбросив тело, рванул сквозь стекло в небо, и сквозь небо - обратно в родной Феос.
Три человеческих дня и одно мгновение Ветра сущности притирались друг к другу, сотрясая мира непривычными стихийными бедствиями, и стали одним целым, так, что обратно дороги нет, не разъединить, не вычленить одного из другого. Разорвали контакт, чтобы больше уже не стать прежними, и разделились, унося в себе каждый и Ветер, и человека.
Белэсс привычно склонилась перед хозяином, встречая его дома. Тераэс протянул к ней руку, знакомя с новой сущностью внутри, и отправился в библиотеку. Оставаясь Ветром, гуляющим по равнинам Феоса и шевелящим травы Поющего Леса.
- Вы изменились, милорд, - тихо сказала Лаинь. - Я опасалась, что Вы не вернётесь.
- Ты беспокоишься обо мне?
- Как Вы недавно напомнили мне, я говорила, что Вы были мне добрым другом, милорд. Я сержусь, что Вы украли и заперли меня, но это не значит, что Ваша судьба стала мне от этого безразлична.
Тераэс улыбнулся с мальчишеской игривостью вечно юного Ветра.
- Сегодня мне снова хочется танцевать с тобой.
Маг взял её за руку, увлёк, закружил по комнате, заглядывая в глаза, смотря на неё по-новому и по-новому восхищаясь ей. И он-Ветер, Ветер в нём хотел увлечь её и закружить в яростных объятиях, подбрасывая, рассыпая и собирая заново в водоворотах вихрей Равнины. Тераэс поил её своим восторгом, и горели её щёки, и зажигался огонь в глазах, и она наполнялась вся дыханием Ветра, становилась лёгкой, невесомой и гибкой, и они танцевали в такт пульсациям магии мира.
Лаинь высвободилась из объятий запыхавшаяся, села на диван, посмотрела испуганно.
- Зачем Вы зачаровываете меня, милорд? Сегодня Вы решили завоевать меня силой Ваших заклинаний?
Тераэс прислушался, расплёл парящую вокруг него магию, которая лилась теперь слишком бесконтрольно, неотслеживаемо и легко, и нашёл нити, опутавшие девушку. Стряхнул их с неё бережно, и погас её горящий взгляд.
- Прости, - прошептал ветер в нём и затих.
Маг вышел из комнаты стремительно, удивлённый и раздосадованный своей непредусмотрительностью. Выбрался наружу, создал перед собой лестницу до неба и принялся подниматься по ней, отмеряя шагами ступеньки и успокаивая внутреннее смятение. Ветер всегда жил в трепете, колебании и парящей лёгкости, не задумываясь, не размышляя, понимая и принимая сущее, как оно есть, и, не отличая своё влияние от естественного хода вещей, ведь естественный ход вещей ничем не отличался от перемен, рождённых дыханием Ветра. Ветер был переменой, крылатой, порхающей, парящей, и Ветер был постоянством. У него не было моральных принципов, не было ощущения неправильности от чего-то, находящегося в его власти. Тераэс с усилием восстанавливал в себе прежний ход мыслей, но мысли сбивались, текли иными тропами. Он больше не мог не быть Ветром. Он подавлял внутреннее стремление вернуться в Феос, возобновить полноту их слияния, чтобы больше не расставаться. Новая сила была нужна ему, чтобы закончить так долго выпестованные планы... воплотить любопытную, внезапно возникшую идею.
А к Ветру приходили свободные духи, спрашивали, просили напоить их силой, звали поиграть с ними, узнавали и не узнавали свой Ветер. Не узнавали вкус силы, которой он окрылял, удивлялись, переглядывались, схлестывались крохотными смерчами, делясь незнакомым вкусом энергии и учась любить незнакомого бога. Ветер скользил, Ветер летел, Ветер пестовал свои миры, такие новые, незнакомые, вкусные и яркие, и такие родные. Ветру нравилось быть новым собой, только немного недоумения вызвали миллионы аккуратно выстроенных, поэтапно раскроенных недоосуществлённых планов внутри и миллионы забот, которые не должны были иметь никакого значения, выделенные, выплетенные из общей картины точечными и точными геометричными мазками.