Хорошенькая тьета прилетела в центр круга собравшихся, чтобы рассказать свою историю.
- Мне не нравится Долина Мёртвых. Я была там по поручению Уэтера. И видела этих странных шоистрийских магов. Им тоже не очень хорошо было в Долине, как мне показалось, но они отлично держались. Они читали заклинания и будили мёртвецов, зарытых на территории долины. Мне показалось, что они собирали отряд для своей армии.
Собравшиеся молчали, обдумывая услышанное. У каждого были свои мысли на этот счёт.
Ливейра думала о том, что не впервые услышала о некромантии, о том, что Уэтер слишком уж любит таинственность, раз почти заставил каждого поверить в уникальность своей миссии, а на самом деле просто разослал их по разным заповедным местам, а ещё о том, куда же пропал Цвер. Он привлекал её больше всех среди людей, в обществе которых она собиралась латать ткань мироздания. Эм иногда шутливо упрекал её в том, что ей свойственна симпатия к людям, а она улыбалась в ответ, утверждая, что испытывать ко всем симпатию заложено в природе их расы. Ливейре нравилась неподатливость Цвера, в нём был стержень, возможно, более прочный, чем в Уэтере, который собрал их и вёл за собой, направляя и руководя. Напускное высокомерие вожака, граничащее с самодовольством, его покорность её очарованию делали его не слишком интересным для эсвинки. Цвер умел оставаться безразличным. Его симпатия к ней была похожа на то, что могли к ней испытывать другие эсвинцы или же неподвластные их магии тьеты. Но тем не менее этот юноша во всём оставался человеком. Ливейра вздохнула с облегчением, когда смогла наконец нащупать его образ. Он откликнулся, успокаивая, подтверждая, что всё в порядке и волноваться не о чем. Она так и не узнала, что в тот вечер Цвер получил предложение оказаться на совсем другой стороне. На стороне того, у кого не было союзников среди людей.
Цвер предавался медитации, когда получил неожиданное послание. "Воины апокалипсиса", как их окрестила тьета, привили ему эту привычку. Особенно эсвинцы настаивали на том, чтобы его способности к расслаблению и успокоению сознания углубились. Цвер был доволен, заметив, что, лишаясь накипи эмоций, его магическое зрение приобретало особую остроту, а многочисленные заклинания, прежде требующие усилий, давались легко и непринуждённо, как будто дух его вдруг укрепился, а сила возросла. С основами освобождения сознания был знаком каждый маг, этому учили и в Академии, посвящая своеобразные зарядки на практических занятиях приобретению нужного состояния, но уроки Ливейры оказались весьма ценны, хотя прежде юноша и не догадывался о том, насколько это может быть важно.
Его транс прервали нежно, будто возникла лёгкая, едва ощутимая помеха, заставившая Цвера медленно сосредоточить сознание и осмотреться. Низкий, глубокий голос. Имеющий общие нотки с печатью Ливейры, но незнакомый. Эсвинка? Возможно.
- Я хочу поговорить с тобой.
Настойчивая, уверенная в себе дама. Цверу представилась высокая стройная женщина с соблазнительными формами в длинном вечернем платье с аккуратно улёгшимися вокруг головы спящими эсвинскими волосами.
Цвер согласился на встречу, надеясь, что она прояснит ему, где незнакомка считала его мыслеобраз. Старое здание в центре Тэввы, утопающее в усталой летней зелени, куда его пригласила Белэсс, ничем не выделялось среди окружающих домов. Внутри было немного мрачно, но очень свежо, хотя Цвер ожидал, что его встретит затхлость, свойственная домам одиноких старух. Он не искал корней этого ожидания, лишь удивился свежему и чистому воздуху комнат. Лёгкий указатель, шар, сплетённый из вихрей тумана, привёл его в гостиную, отрезанную от внешнего мира плотными шторами и магическими барьерами. Она была похожа на его представления о ней - красивая женщина лет тридцати, статная, ухоженная, с властным взглядам и удивительно чёрными волосами и глазами. Её внешность была очень необычной, какой-то неправильной, нечеловеческой. Цвер, к своему изумлению, не мог определить, к какой расе она относится. Различия между людьми, эсвинцами и тьетами были настолько очевидны, что спутать их было невозможно. Остановившись на версии, что перед ним полукровка или пришелец из иного мира, молодой человек сосредоточился на беседе, перестав разглядывать хозяйку.
- Кому я обязан честью знакомства с Вами, миледи? - спросил он, расположившись на низком диване перед столиком с бокалами, наполненными какой-то особенно прозрачной и вкусной водой.
Белэсс смотрела на него изучающе. Цвер чувствовал, как по нему скользят, будто раздевая душу, струи чужой магии. Ему было неуютно.
- Позволишь мне оставить атмосферу загадочности? - спросила она, зажигая мерцающие свечи, плавающие по комнате, будто неровные отсветы пламени должны были подчеркнуть её слова.
- Предпочитаю раскрытые карты.
- Даже когда игра только начинается?
Цвер подумал, что лицо её похоже на каменную маску, высеченную искусным скульптором. Или на картину, в которую попытался вдохнуть жизнь тот, кто не обладал призванием творца. Детали безукоризненны, каждая черта идеальна и исправления неуместны. Может быть, дело именно в том, что не хватает мелких несовершенств, чтобы поверить, что она всё же настоящая?
- Вы преследовали какую-то цель, приглашая меня, не правда ли? Возможно, Вам меня кто-то порекомендовал?
- Можно сказать, что я ищу таланты. Или, может быть, избранных. Тех жителей двух миров, которые чего-то стоят.
В неверном свете свечей она казалась неотразимо яркой. Цвер подумал, что в её лице проступает что-то детское, что-то знакомое, но не смог вспомнить, кого она ему напоминала.
- У тебя отличные результаты в учёбе, - продолжила Белэсс, - а также ты делаешь успехи в неформальной организации лорда Уэтера. Поэтому мне захотелось присмотреться к тебе поближе.
- Я готов выслушать Ваше предложение, миледи.
- Но я не готова ещё его сделать. Позволишь мне провести собеседование, которое подскажет мне, можешь ли ты мне подходить?
- Прежде мне хотелось бы узнать, что меня ждёт в случае, если я Вам подойду.
Белэсс будто задумалась на пару мгновений. Цвер не осмелился потянуться к ней ментально, потому что чувствовал, что её сила во много раз превосходит его возможности, а она может счесть такое вмешательство неэтичным. Но ему показалось, что женщина творит заклятие. Он не чувствовал на этот раз магического воздействия, но маги высокого уровня умели оплетать тех, кто не был защищён качественными барьерами, своими чарами так, что это совершенно не ощущалось. Впрочем, Цвер не исключал возможности, что с его собеседницей просто кто-то связался по ментальной связи и она ведёт разговор, к которому он не имеет никакого отношения.
- Сила. Возможность саморазвития, - ответила она наконец. - Я возьмусь обучать тебя и помогу тебе постигнуть то, на что тебе могут потребоваться долгие годы. Укажу путь, по которому стоит идти, чтобы не потерять ни мгновения времени зря.
- И чем я должен буду отплатить?
- Я уже говорила, что ищу таланты. Мне нравится обучать способных учеников. А стоит ли за это отплатить, ты решишь сам на одном из этапов твоего обучения. И если решишь, что стоит, поверь, ты сам найдёшь достойный способ благодарности.
Цвер задумался. В конце концов, ответить на её вопросы или показать что-то из своих возможностей не будет стоить ему большого труда, а могущественный учитель ему может весьма пригодиться.
- Я положу на тебя заклинание открытой души, - сказала волшебница, когда Цвер выразил своё согласие на собеседование. - Ты знаком с ним?
Юноша кивнул. Это несложное заклинание, доступное даже десятилетним жителям Феоса, заставляло собеседника быть предельно откровенным. Но, чтобы оно сработало, тот, на кого его накладывали, должен был снять естественный барьер недоверия, дать, так сказать, официальное согласие на эту процедуру. Заклинание не позволяло лгать или увиливать, но не выпытывало секретов, оставляя право молчания. Цвер не имел намерения заставлять своего возможного будущего учителя сомневаться в искренности.
- В чём, на твой взгляд, причина твоих успехов, о которых я упоминала?