— Ну и чё тебе надо? — спросил Кабан.
— Мне особо ничего, просто вопрос замучил. Ты, друг, телохранителя нанял, чтоб его от братвы своей охранять? — сквозь смех произнёс репортёр.
— Для престижу! — не поняв юмора, с гордостью ответил бугай. — А ты всё на газетёнку свою пыхтишь? Может, ко мне пойдёшь? Я тут мемуары накатать задумал, а с литературой — сам понимаешь, задница у меня. Но если скорешимся, то дело у нас пойдёт. Я говорю, ты пишешь, и деньги хорошие, — предложил он.
Меньшиков внимательно посмотрел на незадачливого собеседника.
— У меня в кармане пусто не бывает, но о калыме я поразмыслю. А не рановато ли за мемуары браться?
— Самое то. Время ждёт, но мы не вечны, — выдал Илья глубокомысленно.
— Раздобудь диктофон, дружище, ты же парень состоятельный, для тебя это не проблема. Ты галди, а потом мне запись на диске передашь, а я поработаю, — посоветовал Евгений.
— Идея! — покачал головой Кабан. — Точно, братэла! Эй, давай сгоняй за диктофоном, — обратился он к подручному. — Только путёвый купи.
Охранник безмолвно вышел прочь, в этот момент у Меньшикова зазвонил телефон.
— Привет, чего звонил? — поинтересовались на том конце.
— Просто до тебя, как до Кремля, всё время ты где-то пропадаешь, — ответил репортёр.
— Работа у меня такая. Ладно, чего хотел?
— Хотел узнать, не слыхал ли ты краем уха, что в нашем светлом городе, кроме государственных тюрем, есть ещё левые?
— Кто такую глупость тебе рассказал, Женёк? Кто этим будет заниматься здесь? А зачем тебе? Что, писать уже не о чем, не знаешь, за что взяться? — проговорил укоряюще невидимка.
— Но ты же знаешь нашу журналистскую натуру! Любопытство у нас не отнять, мы в каждом слухе видим правду, — оправдался Меньшиков.
— Ой, Женёк, оставался бы ты художником, честное слово, — досадливо произнёс абонент.
— Художников у нас не ценят! — отрезал Евгений.
— Ладно, будь здоров.
— Прощай, — высказал журналист и прервал соединение.
На грубом и обычно бестолковом лице Ильи промелькнула задумчивость…
— Жека, вот судьба… Кто бы, блин, подумал, что три школьных друга пойдут разными ипостасями. О, чё сказал! — сам удивился бугай. — Один журналюга талантливый, второй пацан реальный, а третий сучара, мент поганый, — взгрустнул он. — О какой ты там тюрьме левой базарил?
— Якобы есть тут тюрьма частная, где кого-то насильно держат, — сообщил Меньшиков.
— Ха, блин! — всплеснул руками качок. — Ты серьёзно? Не слыхал, — почесал он лысую репу.
На лице Евгения отобразилось разочарование, он надеялся на иной ответ, а на Кабана снизошло озарение…
— Хотя это идея! Прикинь, Жека, зачем мы в тухлой государственной тюряге париться будем, если в своей собственной отсидеть можно?!! Например, спалился ты на каком-нибудь деле, срок заработал, отстегнул чинушникам бабки, и тяни себе ходку у себя на частной зоне. Себе-то без палева особнячок построил со всеми удобствами, пусть тебя менты сторожат, а ты себе сиди и отдыхай, пусть даже воли реальной не видать.
— Государство на это не пойдёт, не мечтай. Больно жирно будет. Это только очень крутые позволить смогут, а обычному зеку где сидеть? — отрезвил товарища репортёр, заставив задуматься. — Преступник должен сидеть в тюрьме, изолированный от общества, — Кабан после этих слов поперхнулся воздухом и подметил:
— Ты базар-то фильтруй, на выходе!
— А у нас цензуры нет, — усмехнулся Меньшиков.
— Цензуры нет, но ты совесть-то имей.
— Ладно, не мурзись, что против шерсти погладил, — разрядил ситуацию журналист, добавив. — Зачем кому-то содержать личную тюрьму? С какой целью? Я этого не могу понять, пока что…
Илья почесал затылок.
— Да-а-а… Вопрос интересный. Мне только одно в голову приходит. Кто-то на этом бабки большие греет, наверное.
В следующую минуту к бугаю подбежал пятилетний ребёнок. Он был из числа детей, празднующих день рождения ушастой девочки с диадемой. Её эффектная мамочка с подругой, единственные из взрослых в этой компании отлучились, наверное, покурить.
— Дяденька, отведите меня в туалет, — попросил мальчик с невинным лицом.
От такой просьбы Кабан начал икать…
— Ты чё, спиногрыз? Ты чего в натуре меня с мамашей попутал? Топой вон в пальму облегчись! — указал здоровяк на кадку с пышной растительностью.
— Полегче, Илюш, — вступился Евгений. — Малец не виноват, что его мама слегка напоминает тебя, — пошутил он. — Туалет вон там, — указал репортёр мальчику, тот, прежде чем убежать, показал Илье язык.