Предположение такое выглядело экстраординарным - и даже нелепым, - но, судя по упорядоченности, каменной облицовке и единообразному виду этих ровных ступеней, я решил, что этот Великий Канал создан человеком. Или, если и не целиком человеком, то человек, по крайней мере, приложил руку к формированию того, что первоначально было проливом, соединяющим вздымающий валы внешний океан с более спокойной гладью вод внутреннего моря.
Я не видел никаких признаков каких бы то ни было живых существ, но чувствовал, что высящаяся на самом верхнем уровне прямо напротив меня масса камня, величественное сооружение прямоугольной формы и видимое в прозрачном воздухе во всех подробностях, должно быть, каким-то жилищем. Подымавшаяся с его вершины струйка дыма, черная и выглядевшая издали тонкой, тянулась в небо и уносилась ветром.
Когда я в последний раз прибыл на Креген, то первое, что услышал это звенящий у меня в ушах крик Делии. На этот раз я тоже услышал крик, но сразу же понял, что этот голос принадлежит не ей.
Бросившись бегом к обрыву, со стороны которого дул бриз и доносился тихий рокот моря, казавшийся теперь в теплом воздухе негромким шепотом, я увидел, как из загораживавших обзор деревьев вырвалась какая-то фигура и, сделав несколько шагов вперед, рухнула ничком на траву.
Добравшись до упавшего, я увидел, что это не человек.
Это был чулик, один из зверолюдей, рожденных, подобно людям, двуруким и двуногим, с лицом, которое могло бы быть похожим на человеческое, если бы не два торчащих вверх трехдюймовых4 кабаньих клыка. Ничем прочим чулики не походили на людей. Кожа гладкая, маслянисто-желтая. Глаза маленькие, черные и круглые, как смородины. Крепкий и сильный на вид, наемный воин с кольчужным наголовником, с которого свисал, открывшись, наустник, и в длинной кольчужной броне, доходивший до середины бедер. Никакого оружия я у него не увидел. О его крепости и силе свидетельствовал тот факт, что он вообще сумел закричать - при том, что его лицо превратилось в кровавую кашу - сплошь всмятку, разодранное, окровавленное.
Воцарилась тишина.
Я пока совершенно не представлял, какой из множества враждебных и жестоких хищников Крегена мог так изуродовать его лицо. Но почувствовал знакомое волнение в крови, пробегающей по жилам - и тогда по-настоящему понял, что и вправду вернулся на Креген, под солнцами Скорпиона.
Прежде мне доводилось видеть кольчугу на Крегене только один раз когда меня искушала принцесса Натема Кидонес. Во время наших свиданий в нише стоял облаченный в кольчугу великан, безмолвный и неподвижный, державший в руках рапиру такой чудесной работы и с таким отличным балансом, что я присвоил ее в качестве трофея и воспользовался ею в том последнем победном бою в Стромборе. На Крегене полезно носить доспехи, какими бы они ни были. А талию чулика опоясывала белая ткань в зеленую полоску.
При виде этого материала в зеленую полоску я нахмурился.
Однако, как вы уже наверняка успели разобраться, я не слишком привередлив в отношении мелочей жизни, а потому содрал с чулика это подобие одежды - белую тряпку в зеленую полоску - и обмотал себя ею, как набедренной повязкой.
Оружие на Крегене бесконечно важнее одежды и даже доспехов. А у этого чулика не имелоссь никакого оружия. Это было в высшей степени странно. Осторожно, шагая легкой и пружинистой поступью, которая бесшумно несла меня по траве, я приблизился к утесу, выходящему к морю.
Ветер разбросал мои волосы. Я посмотрел по сторонам и вниз.
Далеко внизу, у подножия шершавых утесов, мягко плескалось море. Я едва различил изогнутую полоску пляжа с желтым песком, о который разбивались волны, рокот которых я едва слышал. Над водой кружило несколько чаек и еще каких-то морских птиц; но вели они себя до странности тихо. Море блистало сияющей голубизной. Моря, омывающие берега континента Сегестес, были зеленые или серые, а иногда и синие, с присущей этой синеве холодностью и суровостью; а по этому морю волны гуляли вяло, плавно, и его голубизна бросалась в глаза. Такую голубую воду мне доводилось видеть в Средиземном море. Я окинул эту картину взглядом опытного моряка и особо взял на заметку судно, наполовину вытащенное на ту узкую изогнутую полоску желтого песка.
Это была галера. Ее таран, ее тонкие изящные очертания и втянутые сейчас на борт вёсла- все это недвусмысленно свидетельствовало о её принадлежности к данному классу судов. Но она ничуть не походила на ту галеру, которая вышла мне навстречу поздравить с прибытием в Афразою, Качельный Город, после путешествия по священной реке Аф.
Я окинул взглядом край утеса, скрытый среди теснившихся на вершине кустов. Мне не удалось обнаружить никаких признаков оружия, которое мог выронить чулик.
Тогда я прошелся взглядом вдоль края утеса чуть дальше, ища тропу, по которой мог подняться этот наемник. И замер.
Там притаилась полускрытая кустами группа каких-то тварей. Кусты эти представляли собой заросли тернового плюща, заросли которых следует избегать всем, у кого нежная кожа. Твари расположились в гуще усыпанных колючками спутанных побегов вполне уютно, опустившись на все свои шесть лап. Их грубые серые шкуры свалялись от грязи, листьев и экскрементов, а головы все они повернули в сторону тропы, поднимающейся по фасу утеса.
Теперь я знал, что за тварь растерзала лицо чулику.
С виду они напоминали сегестянских горных обезьян, грундалов. Их рост достигал футов пяти5, когда они стояли выпрямившись. Их тонкие, словно паучьи лапы, конечности, благодаря природной ловкости, могли перебрасывать этих животных по скалам с непринужденностью, способной дать фору горным козам. Как-то раз я видел их среди отдаленных гор, составляющих южную границу Великих Равнин, когда охотился со своими кланнерами. Это были еще те твари: злобные, трусливые, но смертельно опасные, когда охотятся стаями. Смотрели они все не в мою сторону, а на тропу, однако я знал, какой у них будет вид спереди. Невероятно большие рты, окруженные складками кожи, они казались круглыми, когда открывались, и были вооружены концентрическими рядами похожих на иглы зубов. Они очень напоминали тех целеустремленных хищных рыб, которых вытаскивают неводом из морских глубин - сплошная пасть и клыки.