- Ах, милый Воманус, - проговорила наконец медовым голосом Сушинг. - Я хотела бы поговорить с Драком наедине.
Она могла просто сказать: "Воманус, смойся." И поскольку она так не поступила, то делалось очевидным, что предупреждение Гликаса о значимости отношений с Вэллией таки дошло до ее сознания.
Воманус бросил на меня сальный взгляд, поднялся и, произнеся на прощание изящнейший спич, удалился. Сияющие глаза Сушинг обратились на меня. Грудь, прикрытая зеленым шелком, подымалась и опускалась.
- Почему ты все время меня избегаешь, Драк? Я тебя столько раз искала - а тебя все нет и нет. Почему?
Я поразился. Эта гордая, высокомерная женщина, которую любой мужчина счел бы красавицей, по существу умоляла меня о близости. Она грациозно нагнулась ко мне, и зеленый шелк опять взволнованно колыхнулся.
- Я постоянно занят, принцесса.
- Я тебе не нравлюсь!
- Что вы!
- Ну, тогда...? Если бы ты знал, как я одинока. Гликас вечно занят государственными делами. Кампания в Проконии идет неважно. - Мне пришлось сдержать крик радости. Она продолжала откинувшись теперь на спинку дивана. Обида на пренебрежение вызвала к жизни другие эмоции. - Он только и может говорить, что о пиратах из Санурказза. Все гадают, когда же этот отъявленный пират, это порождение демона, этот крамф, князь Стромбор, снова нанесет удар. В прошлый сезон он лишил меня трех торговых кораблей. Мои деньги, пропавшие для меня, теперь в его грязных руках. Этот пур Дрей, князь Стромбор... да это крозар похуже того паршивого пура Зенкирена!
Я почувствовал, как накатывает опьянение.
Я позволил себе лишь немного вина, поскольку хотел сохранить трезвый рассудок. Но... вот как, значит, говорили обо мне, о Зенкирене, и крозарах Зы те самые враги которым я поклялся противостоять! Я вдруг почувствовал себя сильным и раскрепощенным, радуясь тому как широко распространилось по Оку Мира могущество Санурказза.
- Я вам сочувствую, принцесса, - солгал я. - Но ведь вы, по-моему, тоже совершаете набеги на жителей южного берега. Разве не так?
- Конечно! Но они заслуживают этого! Они расты в очах Гродно!
Затем, поведя этими кремовыми плечами, она потянулась за кубком и сделала большой глоток. Лицо у нее сильно раскраснелось. Я вспомнил Натему и напрягся, приготовившись к тому, что могло произойти. Похоже, в гетто-"нахаловку" мне нынче ночью не попасть.
Приготовления шли неплохо, мы уже получали с ремесленных рядов длинные, прекрасно обработанные древки пик и алебард, а кузнецы ковали к ним наконечники. Точильные камни похищались, а если кого-то из охранников-рап находили с перерезанной глоткой - разве, нанимаясь, они не ожидали возможности подобного исхода?
- Мой дорогой Драк, - промолвила Сушинг, - готова поклясться, ты сейчас думаешь о чем-то другом.
Какой-нибудь от природы галантный кавалер возможно пробормотал бы, что в присутствии Сушинг ни один мужчина не в состоянии думать ни о чем, кроме как о ней; вот на этом-то пути и подстерегали драконы. И я сказал:
- Да.
- О? - вскинула брови она. На ее лице промелькнуло то жестокое выражение.
- Я думал о том, как странно, что ни ты, ни твой брат, благородный Гликас, до сих пор не имеете супругов.
У нее перехватило дыхание.
- Ты... Ты бы...?
- Не я, принцесса. - Я вздохнул. - Я уже помолвлен в Вэллии.
- А!
Я полагал, что этим дело и закончится. Но она знала, что мое желание вернуться в Вэллию - она полагала, что это именно возвращение - в последнее время заметно поостыло. Причиной этого она считала себя. И теперь узнала, что это не так. Тут я допустил большую ошибку.
На следующую ночь мне удалось ускользнуть в "нахаловку". Я принес с собой чертежи щитов. Они должны были быть большими, прямоугольными, изогнутыми полуцилиндром и я настаивал на том, чтобы их делали способными защитить от стрел коротких прямых луков, которыми пользовались наемники магнатов. Если это означало, что их потребуется укрепить металлом, то металл придется украсть со стройплощадок, где из него делали маски и настенные украшения к вящей славе Гродно. И неважно сколько будут весить подобные щиты, говорил я. Я планировал использовать это оружие в качестве своего рода осадных щитов, и показал, как применять их при построении "черепахой". Мне удалось наконец достучаться до бойцов, находившихся под моим командованием.
Когда наутро я влез в окно, в моей спальне меня ждала Сушинг.
- Я ждала тебя всю ночь, Драк.
Я сохранил самообладание.
- Мне как-то не сидится на месте, Сушинг. Вот я и отправился погулять - проветриться.
- Ты лжешь! - страстно воскликнула она, вспыхнув гневом. - Лжешь! У тебя есть девчонка в городе, какая-то шлюха ради которой ты отвергаешь меня! Я убью ее, убью!
- Нет, нет, принцесса! У меня нет в Магдаге никакой другой девушки.
- Ты поклянешься Гродно, что сказанное тобой - правда?
Ну, Гродно-то я поклялся бы в чем угодно, ложные божества ничего не значили. Но никакой девушки у меня и правда не было - и тут я подумал о Холли.
- Мне незачем клясться, принцесса, - резко и с язвительным презрением заявил я. - У меня нет в Магдаге никакой девушки.
- Я тебе не верю! Поклянись, раст! Поклянись!
Она занесла свою белую руку, на пальцах сверкнули зеленые камни. Я схватил ее за запястье, и некоторое время мы стояли так, сцепившись и глядя друг другу в глаза. Затем она тихо застонала и осела, почти упала в мои объятья. Ее фигура вдруг лишилась всякой жесткости и напряженности . Я ощутил мягкость и тепло ее тела.
- Скажи правду, Драк. У тебя нет другой?
- Нет, принцесса.
- Ну, в таком случае... разве я не прекрасна? Разве я не желанна? Разве я не красивей всех других женщин Магдага?
Что там говорила Натема и что я отвечал, когда считал Делию погибшей? С тех пор минуло несколько лет и я теперь сделался на столько же лет более зрелым.
- Ты и вправду самый прекрасный цветок Магдага, Сушинг, - сказав это, я почувствовал стыд за скрытую в моих словах злую иронию.
Громкий стук в дверь и появление вслед за этим Вомануса, торопливо убравшего гримасу досады при виде оправляющей прическу Сушинг, действенно оборвали эту сцену.