А арбалеты все звенели и лязгали, посылая смерть в ряды магнатов Магдага.
Такого они еще никогда не испытывали. Волна откатилась. Сектриксы галопом неслись прочь. Спешенные бежали за товарищами, а мои снайперы расстреливали их без всякой жалости - ибо мы тоже ее не ждали.
Они атаковали шесть раз.
И шесть раз мы разбивали их вдребезги.
Так как для защиты всех моих воинов никак не нашлось бы достаточно кольчуг, я решил вовсе от нее отказаться. К тому же я испытывал дикую приязнь к людям, местам и вещам из далекого прошлого. И поэтому надел алую набедренную повязку, подпоясался кожаным ремнем и повесил на него длинный меч. Думаю, старая тетя Шуша улыбнулась бы, увидев меня в таком виде на баррикадах "нахаловки". Да и Масперо тоже - ведь эта одежда была отдаленным подобием охотничьего кожаного облачения Савантов с которым я так хорошо познакомился. На голову я надел, как и мои бойцы, выкрашенный в желтое череп вуска. Уж чего-чего, а этих черепов у нас имелось в избытке.
На седьмой атаке, как раз когда она в сумятице откатывалась назад, на фланге, где "нахаловка" выходила к реке, поднялся шум. Здесь командовал Генал. Вот сюда-то магнаты, связав нам руки кавалерией, и бросили чуликов. Эти жестокие, гордые воины с желтой кожей и торчащими вверх кабаньими клыками прорвались сквозь град стрел и схватились с моими бойцами врукопашную на всех баррикадах, перекрывающих входы в переулки. Я знал: учитывая протяженность границ "нахаловки", равноценная оборона на всех пунктах будет практически невозможна. Но чулики штурмовали баррикады и прорывались вперед куда успешнее чем мне нравилась.
Крикнув ободряющие слова Пугнарсесу, я поспешил на приречный фланг.
Я столкнулся с чуликами, когда они выскочили на площадь, и рабы брызнули от них в разные стороны. Некоторые даже бросили оружие, чтобы бежать быстрее.
Все произошло очень быстро, как всегда и бывает в минуты кризиса. Я крикнул Холли, когда ее арбалетчики развернулись веером:
- Побыстрее и пометче, Холли!
Она кивнула. Я видел, как вздымается ее грудь под кольчугой, скрытой под серой туникой - кольчугой надетой по моему настоянию - с красиво блещущим на ней желто-черным знаком ее звания. Она затараторила приказы. Секстеты, словно вереница серых клиньев, быстро выстроилась, а затем вступили в действие. Я замер напряженно следя за происходящим, так как это было суровое испытание для моих арбалетчиков.
- Да воссияет вам теперь Зар! - пожелал я. - Стреляй без промаха!
Открытая площадь не могла быть препятствием для чуликов, и эти сильные и ловкие воины должны были без труда добраться до арбалетчиков из невольников и рабочих. Но по причине которой командиры сперва никак не могли понять, чулики вдруг начали падать, валиться кучами и пачками, и так и оставались лежать в окровавленной пыли и грязи. Тех, кто прорвался сквозь град стрел, встретили алебардщики и мечники - отряд, выделенный для поддержки арбалетчиков, которые продолжали стрелять и стрелять. Чулики заколебались, повернули - и тут Холли крикнула:
- Всем встать! Залп!
И каждый секстет выпустил по шесть стрел.
Битва бушевала. Когда магнаты слезли с сектриксов и, сверкая длинными мечами, пошли в атаку пешим строем, нам пришлось постепенно отступать вглубь "нахаловки" оставляя баррикаду за баррикадой. Мы сдерживали их натиск, и какое-то время ни одна сторона не имела перевеса.
Но даже когда нас заставляли отступать, боевой дух рабочих и невольников рос. Ибо они видели, какой урон они наносят противнику. Видели, как наши носители брони, наши мальчуганы со щитами, укрывали их от града стрел вплоть до той минуты, когда вооруженные холодным оружием бойцы выступали вперед, отбить атаку. Так продолжалось долго, поскольку магнаты не могли понять, оказывались не в состоянии уразуметь, что уже не могут навязать нам прежней власти. Они привыкли смело влетать в "нахаловку", сея ужас и разрушение. Теперь же у них перед глазами желтели вусковые шлемы, и те, кто носил их, стреляли из арбалета и разили смертельными остриями пик. Понять этого магдагские аристократы разумеется не могли, но когда их потери возросли и они видели своих товарищей корчащимися в пыли, истекающими кровью, с проколотыми или прорванными кольчугами, слышали, как их братья и кузены вопят в предсмертной агонии, то видя и слыша такое магнатам поневоле приходилось поверить, что им вряд ли удастся снова надеть ярмо на невольников и рабочих.
А град арбалетных стрел сыпался не переставая. В "нахаловке" Магдага жило очень много рабочих и невольников, и мы изготовили великое множество стрел - невероятное множество.
Отряд лучников, уроженцев Лаха, действовал решительно и успешно. Их я использовал в качестве снайперов. Не знаю, сколько удивленных магнатов было выбито из седел стрелами длиной в ярд39, но это удивление длилось мгновения, отделявшие их от смерти.
По всей граничащей с городом оконечности "нахаловки" мои воины теснили магнатов и наемников-зверолюдей.
Я почувствовал, что победа уже почти у нас в руках.
Мы с боем прошли весь путь до первоначальной линии обороны. Я приказал своим пикинерам выстроиться фалангой и приготовиться к тому, что будет, как я надеялся, последней атакой. Холли с арбалетчиками должна была двигаться в интервалах, обеспечивая прикрытие. Я был весь покрыт смесью пота, пыли и крови. Это была не моя кровь. Я посмотрел аза снесенную баррикаду, на открытое пространство, с которого магнаты повели свое нападение и где теперь мельтешила масса спешившихся магнатов и наемников-зверолюдей. Они там снова взбирались в седла, а рабы-грумы держали сектриксов под уздцы. Будет ли это их последней атакой - когда мы пойдем вперед строем?
Тут я улыбнулся, представив себе кавалеристов в кольчугах атакующих мою фалангу, прикрываемую стальными арбалетами.