— Борь, скажи продавцу, пусть позвонит в полицию и этот их центр, — попросила Даша. — Пусть сообщит, что мы сдаемся. А то ведь вправду пристрелят.
Выслушав перевод, парень недоверчиво нас оглядел, медленно опустил руки и вытащил из кармана смартфон.
— Так, теперь видео… — бормотал Эпштейн.
— Хлебнуть, что ли, местного пивка напоследок? — размышляла вслух Машка, косясь на устоявшие стеллажи.
Сделать это она не успела. Со звоном вылетели окна со стороны улицы, прямо над нами провалился потолок, и крепкие парни в бронежилетах и защитных шлемах скрутили нас прежде, чем мы успели сделать хоть одно движение.
— Спецназ, — сказала Машка. — Ты всегда думаешь о нас!
Ей никто не ответил.
После молниеносного обыска нас оставили лежать на полу лицом вниз посреди кусков гипсокартона. Продавец, спеша и сбиваясь, давал показания. Снаружи слышались звуки сирен.
— Даже правило Миранды[1] нам не прочитали, — сказала Даша, безуспешно пытаясь пристроить голову поудобнее.
— Может, еще прочитают, — отозвался я. — Насколько знаю, правило перед допросом зачитывают.
— Станут они вам русских допрашивать, — возразила Машка. — Расстреляют без допроса.
— Это вряд ли. Но если да, будет обидно.
Вокруг ходили люди, перебрасывались фразами, что-то делали. На нас почему-то никто не обращал внимания, и чем дальше, тем больше мы казались сами себе лишней деталью обстановки.
— Эх, пивка я штатовского попробовать не успела, — вздохнула Машка. — А в тюряге, конечно, пить не дадут.
— Ты только что к расстрелу готовилась, — напомнил я.
— Ну, это я к слову. А интересно, как там, в здешней тюряге?
— Скоро узнаем.
Однако нас все еще не трогали, и, по-видимому, никуда не собирались везти. Нам даже не велели заткнуться, и мы продолжали переговариваться, стараясь подбодрить друг дружку. Наконец на улице послышалось гудение мощного мотора, и перед магазином остановилось что-то большое и тяжелое. Раздались шаги, и чьи-то ноги в хороших кожаных туфлях остановились между мной и Эпштейном.
— Ну, здравствуйте, Борис Евгеньевич, — сказали сверху уверенным славянским голосом.
— Здравствуйте, — ответил в пол Эпштейн.
— Что это вы там за конспирологию в своем Фейсбуке развели? — поинтересовался голос. — Я по дороге сюда ваш пост просмотрел — аж стыдно за вас стало, честное слово. Благодарите судьбу, что никто из широкой публики сей опус не прочтет… Поднимайте их и выводите.
Нас поставили на ноги, напялили на головы мешки, вывели наружу и помогли подняться по невидимым ступеням короткой и крутой лестницы. Хлопнула дверь, щелкнул замок, загудел мотор. Мешки и наручники с нас тут же сняли, усадили на стулья, и большой, без окон, фургон мягко тронулся с места. Мы оказались где-то в его средине — сзади на широких откидных сиденьях развалились тяжеловооруженные ребята в разгрузочных жилетах, наколенниках, налокотниках и прочей боевой сбруе. Это были не те же самые, что штурмовали магазин, — намного круче, как мне показалось. Они почти не двигались, совсем не разговаривали, и выглядели командой биороботов-убийц, временно переведенных в спящий режим за ненадобностью. Впереди сидели за компьютерами несколько мужчин и женщин в форме, похожей на эсэсовскую. Работали они так спокойно, словно находились в офисе. Напротив нас устроился человек в сером костюме и тех самых кожаных туфлях.
— Гридин, — коротко представился он. — Майор ОСП, к вашим услугам. Пока едем, у вас есть время на вопросы, после чего вы их задавать уже не сможете. Только отвечать.
— Что такое ОСП? — спросил Эпштейн.
— Объединенные силы противодействия.
— Противодействия чему?
— Хаосу, в который может погрузиться человечество после предсказанной вами интеграции миров. Видите ли, в определенных… м-м-м… кругах к вашей теории отнеслись куда серьезней, чем вы предполагали. Пока вы пытались доказать свою правоту коллегам и подвергались осмеянию, умные люди из числа самых влиятельных на Земле уже готовились к худшему.
— В таком случае, полагаю, и осмеяние меня было организовано ими, не правда ли?
— Лишь в некоторой мере. Дураков в нашем мире всегда хватало — достаточно указать им цель и позволить развернуться во всю дурь, понимаете? Однако одновременно был организован широчайший сбор данных и начат самый серьезный анализ информации по теме хоулов. Тогда же приступили к формированию Объединенных сил противодействия — это что-то вроде миротворческих сил ООН, только с более широкими функциями и полномочиями. В подробности я вас посвятить не могу: все, что касается ОСП, до сих пор строго засекречено. И будет — вплоть до начала интеграции.