Глава 2
Вернувшись в лагерь, мы расселись на земле возле палатки в самом хмуром расположении духа. Если ночью у кого-то еще теплилась надежда, что он оказался всего лишь в Гондурасе, то местный восход не оставил ей шансов на жизнь. Вася совсем приуныл. Рыжая Даша растеряла всю свою решительность, и ее задорный носик выглядел грустно.
— Другая планета? — жалобно пробормотала Таня. — Но это же невероятно!
— Дыра в пространстве для перехода хоть куда — это уже невероятно, — рассудительно заметил Валера. — Однако мы в нее попали.
— Нихрена себе ситуация, — вздохнула Машка.
— Радио здесь ничего не ловит, — сказал я. — Может, импланты чего поймали бы? Скажите честно — оставил кто имплант после выхода закона?
Лысый, Валера и Даша по очереди ответили «нет». Вася отрицательно помотал головой. Таня сказала, что она себе в мозг изначально ничего не ставила и большая противница таких вещей. Машка промолчала — должно быть, она вообще не знала, что такое импланты. Сомнения у меня вызывал один только Вася. В народе говорили, что полицейским, фэ-эс-бэшникам и много кому еще импланты оставили. Но как это проверить, особенно нам и особенно здесь? Разве что Васю пытать или вскрыть ему черепушку.
А Таня… Таня среагировала на мой вопрос интересно, очень интересно. Или ее в свое время до смерти напугала участь либеров, которые снимать импланты принципиально отказались, или…
— Ладно, пока будем считать планету дикой и нецивилизованной, — вздохнул я. — Тем более, что она скорей всего такая и есть.
— За ночь больше никто не приехал и не пришел, — сказал Лысый.
— У нас там тоже ночь наступала, — отозвался Вася. — Мы уже во сколько ехали? Вот то-то.
— Но сейчас там утро, — сказал я, посмотрев на часы. — И это утро понедельника. Скоро в Ивановку вахтовка из Промышленного за трудягами пойдет. А из Ивановки Вовка Степанов потащится в город на работу на своем драндулете. И еще кто-то в город ездит, не помню… Чуть позже поедет школьный автобус в Промышленное. Если дыра на месте, все они вляпаются в нее и попадут сюда.
— Подождем, — сказал Лысый.
— Только давайте ждать с пользой, — предложил я. — Вася правильно сказал: надо убраться подальше от обрыва. А то как ухнет вся эта часть джунглей вниз — поздно каяться будет, да и некому. Давайте так, мужики: у меня калибр «Сайги» тоже двенадцатый, я с вами патронами поделюсь, чтобы было у нас два заряженных ствола. Кто-то один, ну хоть Валера, с девчонками и Машкой идет в разведку, выбирает место для нового лагеря и расчищает место для него. Ты, Вася, сиди здесь на случай прибытия новеньких. А мы с Лысым начнем двигать машины, попутно расчищая для них дорогу там где нужно. Все равно нам воду желательно найти — ручей или еще что.
— У меня в машине много воды, — сказал Вася. — Пять канистр двадцатилитровых. Всегда набираю из родника в Озерном домой. Вкуснючая водица!
— Даже сто литров когда-нибудь кончатся. И особенно быстро кончатся они, если сюда приедет школьный автобус. Там штук пятнадцать оболтусов будет всех возрастов.
Наскоро позавтракав хлебом с вареньем из запасов Тани и Даши, мы провели подсчет наличных продуктов. Помимо двух больших спортивных сумок девчонок, нагруженных всякой съедобной всячиной, у нас было много картошки и грибов, два подстреленных мною зайца и уйма наловленной Васей, Валерой и Лысым рыбы, которую они частично успели засолить.
— С грибами, свежей рыбой и зайцами надо срочно что-то делать, — сказал Лысый. — Иначе пропадут.
— Я займусь, — пообещала Машка. — Мы же будем обед готовить.
— Посуды у нас полно, — сказал Валера. — Бери что хочешь. Вася — сибарит еще тот. Большой котелок есть, маленький под чай, и сковородок аж две штуки. Шампуры — конечно.
— Лески еще дай, — попросила Машка.
— Мой котелок тоже забери, — сказал я ей. — Народу-то много, и пополнение может прибыть.
— Давай-давай. Щас такую уху сварю — премию мне дадите. То бишь нальете.
— А у нас нет.
— Врешь! Тебе дед Федор завсегда бутылку с собой дает.
Мое настроение, вначале такое же подавленное, как у всех, неуклонно улучшалось. Сперва я не мог разобраться, в чем дело, а потом понял: сегодня мне не надо вставать по будильнику, потому что я уже встал без него. А еще не надо идти на опостылевшую работу, на которой мне ничего не светит. И завтра, скорей всего, идти туда мне не потребуется тоже.
Вот так живешь-живешь — и не понимаешь до конца, как тебя все задолбало: и твой непосредственный начальник, который никогда тебе продвинуться не даст, хоть наизнанку вывернись, потому что продвинуться ты можешь только на его место; и дорогие сослуживцы, готовые сожрать друг друга и тебя ради собственного продвижения, хотя понятно же, что ни одному из них продвижение не грозит по той же самой причине; и корпоративная борьба за эффективность труда, в результате которой ты работаешь все больше и больше, а получаешь все меньше и меньше.