Мы могли выйти где угодно — на полюсе холода, на верхушке Эвереста, в зоне боевых действий или во владениях колумбийской мафии. Или вывалиться над океаном на высоте в полкилометра — и хорошо еще, если над океаном. И хорошо, если над земным. Хоул был односторонним, привязанным к поверхности на Сангароа, но мог оказаться не привязан на выходе. Вагрум считал, что на той стороне Земля, — однако такое заключение он вывел всего лишь на том основании, что мы были земляне, а планета за хоулом, судя по слабым обратным информпотокам, подходила нам как нельзя лучше. Однако он мог и ошибаться. Вероятность этого была невелика — но она была.
И даже если за хоулом точно Земля, там за время нашего отсутствия могло случиться что угодно, вплоть до ядерной войны или широкомасштабной интеграции с десятками миров.
С другой стороны, жизнь на Сангароа состояла из одних плюсов. Минус виделся только один: ни мне, ни Даше не нравилась сама идея существования под постоянным контролем здешнего Большого брата.
Ну и наш союз здесь вряд ли продержался бы долго.
Поначалу я с опаской посматривал на Дашу — не втюрилась ли она в одного из туземцев? Потом заметил, что она с не меньшим опасением следит за мной, и успокоился. Похоже, больше всего ее волновало, не польщусь ли я на здешних красавиц.
Однако так было вчера и есть сейчас. А что будет через полгода? Через год?
Как и все нормальные мужики, я был бы не прочь пойти тропой Лысого. Но если то же самое сделает Даша, я ведь кого-нибудь убью. Это почти наверняка…
Сколько ни тяни, надо решать окончательно. И вот после очередного дня веселья мы ушли подальше от всех и уселись у самого прибоя на песочек.
— Если не пойдем сейчас, Землю навряд ли когда увидим, — сказала Даша. — Потому что обжившись здесь, мы уже точно никуда не пойдем. Как думаешь?
— Думаю, что лучше сдохнуть, чем так долго думать, — сказал я.
— Значит, идем?
— Идем.
Мы встали и пошли искать Эпштейна. Он сидел в одиночестве и строчил что-то в дневник при свете горящего рядом костра и пылающего над морем заката.
— Боря, мы идем, — сказал я.
Эпштейн поднял голову и посмотрел на нас.
— После перехода нам первым делом предстоит добраться до цивилизации, — сказал он. — Выйти вдали от нее шансов гораздо больше, чем наоборот. А потом нам необходимо сразу же найти Интернет. Я не параноик, но мне очень хочется оставить послание научному сообществу и общественности, прежде чем начинать общение со спецслужбами. А нам, можете не сомневаться, не избежать контактов с ними. Особенно если выйдем в одной из стран НАТО. Представьте: четверо русских в военной форме с оружием неизвестного происхождения. Не дай бог выйдем в Северной Корее… Да что говорить, плохих вариантов гораздо больше, чем хороших. И даже при выходе на территории России можем влипнуть так, что мало не покажется.
— Включим перед переходом маскировку комбезов, — сказала Даша. — Вдруг все же выйдем в населенной местности? Хоть на первое время себя обезопасим.
— Включим, включим, — кивнул Эпштейн. — Все предусмотрим, что можно предусмотреть, обо всем договоримся. Но вы же понимаете — сперва нам предстоит доказать, что мы реально вернулись с других планет, во что сразу никто не поверит. А когда поверят, будет еще хуже.
Ответы самых отдаленных сегментов биосети пришли через неделю. Общее решение, как и ожидалось, было благоприятным: нам позволяли беспрепятственно уйти с Сангароа.
— Когда будете готовы, пришлют транспорт, — сказал Танзоро.
— Тогда пусть присылают, — ответила Даша.
Поснимав выданную нам островитянами легкомысленную тропическую одежонку, мы переоделись в комбезы рептилоидов, проверили рюкзаки и оружие. Через полчаса на пляже совершенно бесшумно приземлился аппарат, похожий на странный гибрид самолета и летающей тарелки. Выглядела эта штуковина технологично, внушительно и грозно — чисто интуитивно в ней угадывалось изделие военного назначения. Она настолько отличалась от всего, что мы видели на Сангароа, что становилось нехорошо. Возможно, Вагрум напоследок решил таким образом намекнуть, что на планете для незваных пришельцев припасено и кое-что покрепче пальмового вина. Мы и раньше в этом не сомневались, однако прямая демонстрация силы подействовала на нас угнетающе. Когда забрались внутрь, наши ощущения отчасти подтвердились — штуковина явно не предназначалась для перевозки пассажиров. Впрочем, терпеть неудобства пришлось недолго: не успели мы выбрать место, где встать, и приготовиться к перелету, как Танзоро сказал, что мы на другом берегу океана и пора выходить.