Глава 5. Верни мне мои сны
Верни мне мои сны
[Лёля]
Пронизана насквозь холодным утром,
Через туман от снов своих бегу,
Безжалостно, ступаю по осколкам,
Разбитых мной зеркал в ночном бреду.
Потерян сон и нет теперь покоя,
Из тысячи зеркал осталось лишь одно,
И в нём, и в нём не я - она - другая,
Она спокойна и смеётся надо мной.
Уже все в кровь разбиты кулаки,
Но для последнего остались силы.
Верни! Верни, мне мои сны!
Или убей! Как разум мой сгубила!
Впервые, катится из глаз слеза,
Впервые, обжигая мою кожу
И вновь глядит из синего стекла
Та, что рыдает сейчас тоже.
Прошла еще неделя, и я поняла, что игнорировать и избегать Калеба - самый лучший выход из моих терзаний. Когда я не видела его, мне было, безусловно, плохо, но если приходилось провести с ним в одной компании хотя бы полчаса, я переставала замечать все вокруг. Чувствовала себя разбитой, раздражительной и усталой. Будто бы когда уходил он, краски вокруг меркли.
Чтобы хоть немного развеяться и отдохнуть в одиночестве, я решила съездить в Лутон. Услышав об этом, очень обрадовалась Бет, и я не знала, как бы покультурнее отшить ее, не объяснять же, что я не хочу слышать в этот день даже однократного произношения имени Калеб. К моему ужасу, пока я говорила с некоторыми девочками из литературного кружка, Бет успела сказать об этом Еве, и разбираться нужно было уже с двумя подругами. От чего, конечно же, мое настроение портилось с каждой минутой их веселой болтовни. Ну и как им теперь сказать, что я жажду уединения?
- Может, еще кого-нибудь позовем? В компании веселее.
Когда Бет задала этот вопрос, я была просто на грани истерики. Какая компания? Только я и машина по дороге в Лутон. К моему полнейшему ужасу к концу тригонометрии нас набралось человек 10, половину из которых я, понятное дело, хорошо не знала. Так и не найдя в себе сил рассказать все Бет и Еве, что хотела съездить сама, надутая и злая я поехала домой.
Мне пришлось по дороге искать магазин, чтобы купить шоколад, так как потребность в нем возрастала с каждой минутой от мыслей о сложившейся ситуации. Хотелось просто вопить от досады.
Я припарковала машину и по привычке включила сигнализацию, хотя кому здесь придет в голову украсть мою машину. Вот будь это поросенок или несколько кур... Конечно я была не справедлива, и наш городок не был столь захудалым. Здесь имелся хороший супермаркет, и в нем я могла найти все, что только моей беременной душе будет угодно.
Завидев меня, сестры Стоутон отчаянно приветливо замахали руками с самого конца торгового зала. Как только они меня заметили? Я кисло ответила им, надеясь, что может смогу ускользнуть от них между рядами. Но, не смотря на свой возраст, передвигались они очень быстро. Я называла их "фашистами в юбках", стекла их военного бинокля было видно из любого окна нашего дома. Иногда я думала, не подарить ли им телескоп? Но в то же время с биноклем должно быть удобно - по стеклу на каждую из сестер, а так им придется меняться. А вдруг пропустят что-нибудь интересненькое?
"Фашисты в юбках" догнали меня возле фруктов и овощей и неотступно следовали к отделению со сладостями, выпытывая об учебе, родителях и, конечно же, тонко намекая на мое самочувствие.
- Не жалуюсь, - я начинала терять терпение, улыбка сошла с моего лица еще пять минут назад, до этого я напоминала скривившегося от зубной боли человека. Я терпеливо ждала, когда же подойдет моя очередь к кассе, и надеялась про себя, что смогу выйти отсюда, не нагрубив.
- Да уж, плохая в наше время косметика, все химия, - печально отозвалась, кажется, Адель, не отрывая взгляда от моих волос.
- Да, - поддержала ее сестра, и я моментально догадалась, о чем сейчас пойдет речь. Передо мной оставалось два клиента, и я была почти уверена, что смогу еще пережить эти мгновения. - Знаешь, милочка, - обратилась она ко мне и я едва сдержалась чтобы не заскрежетать зубами, - в дни моей молодости, часто так случалось, красишься на блондинку - становишься рыжей...
...один клиент...
- ...красишься в каштановый - почти блондинка...
...вот уже моя очередь. Я выложила на прилавок две шоколадки, пачку печенья и сок, и даже прикусила себе язык, чтобы смолчать, но ответ уже зрел в моей голове. Но нужно промолчать!
- И вот однажды, я была чуток старше тебя, мы прокрасились с сестрой в черный, и наши волосы стали такими же синими, как твои. Понимаю, как же тяжело тебе пришлось.
Сожаление на лице Адель-Генриетты было таким искренним, что я просто не выдержала. Забирая свою сдачу, я постаралась быть серьезной, и чтобы мой голос звучал вежливо.
- Представляю, но это не удивительно, в конце 19 века ведь красились медным купоросом.
Я не стала дожидаться реакции и поспешно покинула магазин. На улице я услышала, как рассмеялась кассирша, значит до сестер Стоутон дошел смысл моих слов. Но меня не интересовало, что последует потом. Пусть приходят к родителям, жалуются и сплетничают. Что им, старым пронырам, остается делать. Давно пора было их отшить. Видимо они не подозревали, но я знала, кто подливает масла в огонь в сплетни про нас с Калебом. Кто еще мог видеть его машину, так часто припаркованную около нашего дома? И не важно, что на ней приезжал не Калеб, а Грем, их, видимо, такие подробности не интересовали.
Остановившись около дома, я не спешила выходить из машины. До послезавтра дома никого не будет, и меня пугала перспектива есть одной и слушать глухое эхо того, как моя вилка ударяется об тарелку. Но не могла же я просидеть здесь весь вечер. Моя меланхолия день ото дня становилась все темнее, но я пока еще не параноик. Я заставила себя вылезти из машины и войти в дом. Странно, но безжизненным он мне не показался. Играла музыка, в доме пахло едой и чем-то смутно знакомым.
Войдя в зал, мне пришлось за что-нибудь ухватиться, чтобы не упасть. Развалившись на диване, лежал Калеб. Заложив руки за голову, он внимательно следил за мной и молчал. Если бы не его открытые, настороженные глаза, вполне могло сойти, что он спит, но он не мог спать днем, и я это знала.
Мне даже не нужно было спрашивать, чтобы понять - его приставили ко мне как няньку, так как родители отправились в Лондон по делам отца, а заодно навестить некоторых друзей. То, что здесь оказался Калеб, сказало мне о многом - ему они доверяли настолько, что оставляли меня с ним. Я была поражена. Неужели контроль Калеба так хорош?
- Ничего не скажешь? - удивленно причмокнул губами Калеб и это, конечно же, заставило меня взглянуть на них. Я тяжело сглотнула и молча развернувшись, пошла на кухню. Кроме того, что у меня тряслись коленки от его присутствия, я была обижена на родителей - ни слова мне не сказали! Возможно, они подозревали, что я буду против. Но им ничего не известно о моем отношении к Калебу. Или все-таки известно? Самюель очень наблюдательна, а я не очень хорошая актриса. Уметь врать и уметь скрывать чувства - две разные вещи.
- Как интересно видеть тебя с закрытым ртом - даже в моих самых смелых мечтах такого не было, - Калеб явно потешался надо мной, но ничего, я тебе-то крылья подломаю, стервятник!
- А тебя вообще в моих мечтах не было и что?
Я торжественно усмехнулась, увидев, как его лицо вытянулось. Что, не ожидал?! А вот так тебе! Я хотела пройти мимо, но Калеб перегородил мне дорогу к холодильнику.
- Что, не удачный день? - серьезно поинтересовался он, заглядывая мне в глаза. Я пропустила тот момент, когда должна была вдохнуть.
- День, неделя, месяц, год, - перечислила я, загнав ногти в ладонь, чтобы не позволить своей руке дотянуться до его густых, черных ресниц. Ну зачем парням вообще нужны такие длинные ресницы? Вопиющая несправедливость!