- Ну что будем делать? - осведомилась я, желая узнать, как Ева будет бороться с этим. - Можем попросить Калеба вырыть яму на заднем дворе, а потом похороним его живьем.
Ева сначала не поняла, шучу я или же говорю правду. Спустя миг, она разразилась хохотом, и мне опять пришлось ее умывать. Пока она смеялась, я выглянула в коридор - там ожидал Калеб.
- Сделай крепкого, сладкого чаю, - скомандовала я, и он бросился выполнять. Мне не хотелось бы, чтобы он слушал все то, что я говорю Еве.
- Нет, похоронить заживо - это слишком ужасно. Никому не пожелаю такой смерти, - содрогнулась Ева, когда ее самочувствие пришло в относительную норму.
Мы не спеша покинули ванну, и я повела ее на кухню, к тому времени Евой владела отстраненность и апатия - последствие истерики.
Калеб ждал на кухне, злой и нервный, глаза его темнели с каждой секундой. Мне стоило бы волноваться, будь это кто-то из моих родителей, но только не за Калеба - его выдержка была железной.
- Я же просил тебя еще тогда не связываться с ним, - ворчал Калеб, помогая мне усадить Еву на стул. - Он скользкий, разве ты этого не видишь?
- Уже вижу, - тяжело вздохнула Ева, и большего мы так и не смогли от нее добиться.
Она выпила чай, и так и не спросив, что здесь делаю я, засобиралась домой.
- Разве ты ее такой отпустишь? - Грем вышел на шум в холл. Его брови хмурились точь-в-точь, как у Калеба. Серебристые глаза по-доброму смотрели на Еву. Хорошо, что она этого не видела - это было не то чувство, что она ожидала от Грема. Кому как не мне это знать.
Мы как раз пытались отговорить Еву идти самой, и предлагали отвезти, но она наотрез отказывалась.
- Никаких отговорок, - воспротивился ее словам Грем. Отставив книжку, что держал в руках, он схватил свою куртку и ключи от машины Калеба. Когда Ева поняла, что везти ее домой будет Грем, протесты прекратились. Увидев удивленно изогнутую бровь Калеба, я тихо прошептала ему:
- Путь уедут, я тебе объясню.
Грем нахмурился, услышав мои слова, но я знала, что воспримет он их иначе. Подумает, что я захочу рассказать, от чего плакала Ева. Ах, эти наивные мужчины.
Когда со двора отъехал синий джип, Калеб в насмешливом жесте притянул меня ближе и обнял.
- Думал, никогда не смогу тебя уже обнять.
Пару минут мы так постояли, но стоило вернуться к представшей картине.
- Что это было? Ева не хотела ехать с нами, а когда предложил Грем - согласилась.
- И какие у тебя предположения? - усмехнулась я. Калеб был мастером по догадкам, так пусть разгадает и это.
- Еве нравиться Грем?
- Можно подумать, раньше ты такого не замечал? - парировала я.
Калеб нахмурился. Лицо его посуровело и утратило на краткий миг свою не природную привлекательность, и он стал похож на простого, ужасно красивого парня.
- Несколько раз мне казалось,... но я не мог и поверить в такое!
- Ну вот, тебе не показалось.
Мы все же, наконец, попали в мастерскую, но складка между его бровей так и не исчезла. Больше мы про случай с Евой в этот вечер не разговаривали. Точнее говоря, в этот вечер мы почти ни о чем не разговаривали. Когда Калеб начал работать, его как будто вдруг не стало в комнате. Мой улыбчивый и веселый Калеб, уступил место сосредоточенному старику.
- Какой ты меня нарисуешь?
- Увидишь, - Калеб улыбнулся, но его голос был ровным, лицо бесстрастным, и, смотря на этот бледный благородный профиль, я ощущала, какая пропасть времени разделяет меня и его. Могли ли мы действительно быть вместе, как о том говорит он?
Во время работы, темные волосы упали на лоб, придавая ему совсем мальчишеский вид. Ну как можно быть таким притягательным и равнодушным одновременно? Наверное, я всегда буду сомневаться в его любви. Ну зачем ему я?
Для меня существовал только один Калеб, но я знала, что их двое. Один, которого я знала и видела каждый день, и при виде которого мое сердце замирало. И другой Калеб, которого я все же не могла любить меньше, но которого не знала. Тот другой обитал в том мире, в котором и все подобные ему. В мире жажды и крови, и ежедневного выбора - убивать человека или нет. И не знала я его таким, каким он был на охоте. Тот Калеб просто обязан был убивать и проявлять свои инстинкты. Мой же Калеб, всегда был трепетен ко мне, нежен, внимателен.
Теперь это был другой Калеб. Хладнокровный художник, отстраненный, не замечающий никого вокруг, и думаю в этот момент, он совершенно забыл обо мне, словно перед ним был простой натюрморт.
Я задумалась, почему же Калеб не понимает моего страстного желания стать такой же, как он, как родители? Разве я так много потеряю? Я не хочу знать, когда и как время изменит меня. Даже представлять не хочу, что однажды утром, посмотрев на себя в зеркало, больше не увижу себя прежней. Но страшней всего не это, а то, что, старея внешне, мы еще и перестаем быть теми, кем были в душе. А и, правда, зачем одеваться, слушать музыку, ходить в кино и понимать молодых, если и сам уже стар?
Мне хочется соответствовать Калебу. И по-прежнему оставалась причина, о которой Калеб до конца не знал - месть! Я, как и раньше, хотела мести, только теперь месть не была единственной двигающей силой. Главным для меня был Калеб, и чтобы вечно обладать им, я смогу выбрать его образ жизни!
Такого молчаливого вечера у нас еще не было. Выглядело все так, словно Калеб впал в транс и не замечал меня. Когда он вновь начал двигаться и говорить, я с облегчением вздохнула и лишь теперь поняла, в каком сидела напряжении. Ноги и руки затекли, шею и поясницу ломило, но, увидев его искрящийся взгляд, забыла обо всем. Мне редко приходилось видеть Калеба столь счастливым.
- Я могу увидеть? - когда мне, наконец, довелось встать, то я первым же делом хотела видеть, ради чего выдержала несколько часов полного молчания, скрашенного музыкой.
- Нет, это будет подарок и сюрприз.
Сюрпризы я не любила, как и цветы, сказать же ему такое сейчас, когда его лицо сияло, я не посмела. Сюрприз, так сюрприз, смирилась я.
- Хочешь домой? - промывая кисти в растворителе, сочувственно спросил Калеб. - Понимаю, тебе тяжело было сидеть так долго, к тому же, я не разговорчив, когда рисую.
- Это мягко сказано, - фыркнула я, и чтобы избежать искушения смотреть на работу, выскользнула в туалет, а из него на кухню. Запахи краски и растворителя нагоняли на меня не тошноту, а голод.
Спустя несколько минут ко мне присоединился Калеб. Он ласково обнял меня, и мне стало все равно, что он так долго со мной не говорил. Его глаза, потемневшие за те две недели, что мы провели вместе, не утратили яркости. И даже теперь я смогла рассмотреть в них те вспыхивающие искорки, по которым различала, что он хочет меня поцеловать.
Совершенно легкий, подразнивающий поцелуй перешел в бурное проявление наших чувств. Мы так долго сдерживались и старались держать дистанцию в последнее время, что теперь я просто потеряла над собой контроль.
Когда мы оказались в спальне Калеба, я даже и не подумала останавливаться, он тоже. Калеб прежде ко мне не прикасался так, как сегодня. Его рука мягко прошлась по моей груди, а мне показалось, что в комнате в этот миг засветилось сотни лампочек.
Забыв, насколько близка опасность, я прогнулась навстречу его ищущим рукам, но, простонав, он отстранился и сел ко мне спиной.
- Калеб? - от разочарования и напряжения мой голос дрожал.
- Прости меня, - хрипло произнес он. - Ты же понимаешь,... нам нужно сдерживаться... и это очень трудно...
Я коснулась рукой его спины, и тело его откликнулось на это прикосновение. Он хотел меня, мы оба это знали. Но он был прав, все это так рискованно, и недопустимо.
- Больше ничего не будет, - уверено сказала я, чтобы изгнать из его сердца чувство вины. Мне было больно видеть, как он страдает. - Мы потерпим, и со временем все измениться.