— Ты куда?
— Ты ведь хочешь есть. И пить, — ответил он с улыбкой, копируя ее интонацию.
— В холодильнике есть котлеты, — возразила она, — там можно покопаться и при желании еще что-нибудь обнаружить.
Он опустился на пол рядом и нежно прикоснулся губами к ее лицу.
— Никаких котлет. Не нужно нигде копаться в надежде что-нибудь обнаружить! Я сейчас, мигом.
Когда за ним захлопнулась дверь, Вика поднялась с постели и приникла к оконному стеклу. Проводив глазами Александра, который вышел из подъезда и вскоре скрылся за углом противоположного дома, Вика снова стала смотреть на солнце. Проезжающие мимо редкие машины отражали его свет, каждая по-своему. Красный на красном был почти неразличим — отблески казались просто лаком, щедро и неровно выплеснутым на капот. На темно-синих машинах закат желтел, переливаясь зеленым и фиолетовым. Солнце отражалось в стеклах, на мгновение ослепляло и снова возвращалось на небо — машина скрывалась за поворотом. Вика как завороженная смотрела на эту удивительную игру света, не в силах оторвать взгляда от дороги, но внезапно тень легкой улыбки исчезла с ее лица, а брови нахмурились. Серебристый широкий корпус автомобиля замер на повороте, мигнул фарами и медленно, вальяжно повернул во двор. Вика отпрянула от окна — это была машина Павлика.
За секунду в голове промелькнула тысяча мыслей, десяток сценариев предстоящей встречи. Ни один из них не казался ей подходящим. «Этого не может быть… Я просто не стану открывать ему дверь. Он подождет и уедет. Но если он будет жать слишком долго, то мне это совсем ни к чему. Почему именно сейчас?» Вика беспомощно развела руками и прислушалась к биению сердца. Ей казалось, что она падает в пропасть. Вика совсем не боялась потерять Павлика — напротив, она ведь уже давно мечтала о разрыве, но почему именно сейчас, именно в эту минуту? Так неожиданно, так грубо нарушить эти волшебные мгновения. Выяснение отношений со старым любовником на глазах у нового скорее всего приведет к потере и того, и другого. Рассуждения о синице в руках и журавле в небе были совсем неуместны. «Этого не может быть!» — в который раз с отчаянием подумала Вика и снова с опаской посмотрела в окно.
… Туман рассеялся в одно мгновение — Вика провожала глазами совсем другого, чужого и незнакомого мужчину, который захлопнул дверцу серебристой машины и направился в другой подъезд. Это была совсем не та машина — «Жигули» десятой модели, а у Павлика был «мерседес». Странно, как это она могла перепугать. Вика вздохнула и попыталась успокоиться. У нее ничего не получилось. На лице блуждала глупая улыбка, а сердце продолжало стучать в бешеном ритме, когда она снова увидела Александра, который, теперь уже с пакетом в руках, возвращался назад. «Завтра, — решила она, — завтра же поговорю с Павликом. В любом случае, что бы ни случилось — завтра. Пора покончить с этим маскарадом». От этих мыслей стало немного легче, и все же Александр заметил перемену, произошедшую с Викой в его отсутствие.
— Что-то случилось? — Он внимательно смотрел в глаза, и Вика с трудом выдержала этот пристальный взгляд.
— Что со мной могло случиться за десять минут? — стараясь казаться равнодушной, спросила она, в глубине души поразившись его проницательности. — Я даже одеться не успела.
— Это преждевременно. — Он привлек ее к себе лишь на мгновение, и она шутливо отстранилась:
— Как айсберг в океане! Пусти, сначала согрейся немного!
Весь вечер они сидели за столом, напротив друг друга, глядя в глаза, тихо разговаривали, улыбались, слушали музыку, пили шампанское и ели фрукты. Вика почти не вспоминала о глупом недоразумении, произошедшем во время недолгого отсутствия Александра. Он остался ночевать и ушел только утром, на прощание усыпав ее лицо мелкими поцелуями и пообещав позвонить после обеда.
Вика проснулась от солнечного света — узкий луч пробивался сквозь зашторенное окно и играл с ее ресницами. Она перевернулась на другой бок и почувствовала, что проснулась. Вчерашний день не казался ей сном — в глубине души жила радость, которую Вика ощутила, еще не проснувшись и даже не поняв, чем она вызвана. Что-то хорошее, хорошее и важное, — и только легкий привкус горечи, вызванный чем-то смутным и непонятным.
Только после душа и легкого завтрака она наконец все вспомнила и поняла — и свою радость, и горечь, которая постепенно, но очень настойчиво вытесняла собой остальные чувства. Это была даже не горечь, а какая-то смутная тревога, ожидание чего-то неотвратимого. Вика знала, что ее так тревожит — предстоящий разговор с Павликом. Несколько раз она в полной нерешительности замирала перед телефонным аппаратом, брала трубку в руки и снова опускала ее, не зная, какими будут ее первые слова. Закуривала, садилась у окна и раздумывала над предстоящим разговором. Стрелка настенных часов медленно совершала свой привычный путь. Вика выкурила уже четвертую сигарету, поднялась с табуретки — и в этот момент телефон зазвонил сам. Подняв трубку, она услышала именно тот голос, который ожидала услышать.