– А как она хороша!– воскликнул Арлан мечтательно.
Дамира ревниво фыркнула.
– Да что там такого?!
– Согласен,– отвечал господин Викар, не обративший внимание на замечание юной госпожи,– она словно ожившая статуя древних принцесс. Она и вправду была лишь крепостной?!
– Я знаю лишь то, что они мне сами рассказали,– пожала хозяйка плечами,– остальное–тайна.
– И этот ее мрачный громила–телохранитель, мда, – покрутил в раздумьях свой ус господин Кеган.
– Он как стукнул по столу– у меня все внутри так и сжалось от страха,– проговорил Арлан.
Кеган расхохотался.
– Ты слишком легко пугаешься, мой юный друг.
– А что же ты, Кеган, тогда тоже со стула чуть не упал?
– Ха–ха–ха!– рассмеялся господин Викар,– Арлан подловил тебя, Кеган! Ну а что ты молчишь, Тородд?– спросил он Савалли,– как тебе эта необычная парочка с ребёнком?
– А господину Савалли попросту все равно!– отвечала за него высокомерным тоном Дамира.
Савалли лишь улыбнулся и посмотрел вслед ушедшим с террасы гостям.
Глава 4 – Император умер! Да здравствует Император!
Золотой Альнаар был открыт. Причина для столь редкого события была всем хорошо известна – чествование императора и его наследника. В этот день все, от самого простого и бедного горожанина до знатных герцогов и баронов, могли насладиться праздником. Правда, знать и двор были отделены от остальной толпы специальным деревянным ограждением, возведенным буквально за одну ночь, а также кордоном из императорской охраны. Площадь перед Дворцом была забита напрочь, так что и яблоку негде было упасть, взгляды всех присутствующих были устремлены вверх – вот-вот стеклянные двери откроются, и на балкон выйдет император Рагнар, властитель мира.
Лукас безразличным взглядом обводил собравшуюся в этот час аристократию. Тут были все, кто составлял основу власти и скрытой оппозиции Империи. Пришли и четверо союзников Лукаса. Герцоги Гасс и Мельдаль, маркиз Анжери и граф Офербах. Они всегда держались в стороне друг от друга и даже сумели создать легенду, что не дружат. Дабы подтвердить этот слух, герцогу Гассу пришлось вызывать маркиза Анжери на дуэль, которая закончилась лишь парой незначительных царапин. Они давно заметили Лукаса, но упорно отворачивали головы, чтобы не встретиться с ним глазами.
«Идиоты», – думал Лукас, мило улыбаясь, проходящей мимо графине Авалос в сопровождении слуг. Он устремил взгляд на балкон. На нем уже показался верховный советник Андри Герхард. Он был немного моложе императора, но сохранился лучше. Острые черты лица, умный и внимательный взгляд карьих глаз под седыми бровями, это был энергичный старик, здоровьем и волей к жизни не уступавший многим молодым. Герхарды дружили с Наттеньерами с незапамятных времен, и, начиная с Асбарна Наттеньера, были их верховными советниками, неизменно на протяжении всех четырехсот лет правления династии. Герхард отличался фанатичной преданностью Наттеньерам. Он был холост и бездетен, его единственный брат погиб на поле боя много лет назад, так же не успев оставить потомства. Значит многовековая преемственность чина верховного советника прервется на нем.
«Скоро придет тебе конец, Андри, – думал Лукас, – как и всей эпохе Наттеньеров, их род падет и наступит новая эра. Моя эра». Юный Адейр ненавидел Герхарда всей своей душой, ведь тот был предан Наттеньерам, был умен и хитер, а также ловко раскрывал и предугадывал дворцовые заговоры против императора. Лукас сам не хотел себе признаться в том, что на самом деле боялся этого старика, он чувствовал, что тот его подозревает в чем-то, возможно, даже что-то нашептывает Рагнару. Герхард никогда не любил Лейва, его симпатии всегда были на стороне Кольбейна, поэтому он то и дело подносил императору известия об очередном военном подвиге или мудром полководческом решении младшего племянника. Таким образом, хотя Лейв и служил с юных лет при дворце и считался тем, кому император безоговорочно доверял, в разговорах на пирах или охотах Рагнар неизменно вспоминал Кольбейна, которого двор видел в столице всего однажды.
Но у Лейва всегда было преимущество перед младшим братом, от него всего–то требовалось вести себя осторожно, день ото дня выигрывая симпатию императора. Все козыри он держал в руках: право первородства, выгодная служба при дворе, симпатия высшей знати, и, в добавок ко всему, Лейва любила покойная императрица Ловиз, правда, тогда он был пухленьким маленьким младеньчиком, и бездетная Ловиз проицировала на нем свою нерастраченную материнскую любовь. Кольбейну и Лукасу в этом плане повезло меньше – они родились уже после смерти императрицы, а Рагнар, впавший в настоящее безумие после ее утраты, страшно дорожил всем, к чему бы она ни прикасалась при жизни. Лейва Рагнар явно выделял, за ним одним он сам лично приезжал в поместье Наттеньер, чтобы назначит своим секретарем. Он прощал племяннику некоторые проявления жестокости, от которых Лейв не мог сдерживаться даже во Дворце. Все видели, что будущим императором станет Лейв. Безоговорочно. И Лукас, всегда считавший Кольбейна очень опасным, решил, что все же одного влияния советника Герхарда не достаточно, и Кольбейн проиграл, даже не начав бой.