«Значит просто убьем тебя по–тихому, и все», – решил тогда Лукас. Но ошибся. Страшно ошибся. Он не предугадал, что Кольбейн сможет выступить в самый последний момент, он не предусмотрел масштаб глупости Лейва. И теперь, вместо нужного Лукасу развития событий, он стоял тут, ожидая появление Кольбейна на балконе Дворца и объявления его Великим Наследником. Его злейший враг стал могущественнее и сильнее. Лукас посмотрел на свои белоснежные перчатки и стал методично расправлять складки на руке. Но тут зазвучали трубы, толпа в одном порыве ахнула и замерла. Двери раскрылись, и медленно шагая, опираясь на жезл, вышел император Рагнар.
–Да здравствует император! – взревела толпа так, что стекла на окнах дворца зазвенели.
– Долгих лет жизни! Ураааа! Урааа!
Рагнар поднял руку, одновременно заставляя замолчать и трубы и народ. Он дал знак, и Герхард возвысил голос:
– О, поданные Империи, сегодня великий день, день славы! Его императорское величество Рагнар Огнеподобный назначил своего приемника. Небеса и Праведные Предки сделали свой выбор! Так падите же ниц перед Великим Наследником!
Забили барабаны, стоящие впереди всех, рыцари–катафракты застучали щитами, на балкон вышел Кольбейн в золотом обруче на мрачном челе и в развивающей алой мантии. Взгляд его синих глаз был резким и холодным, любому было понятно, что это жесткий человек, с которым лучше не шутить.
– Второй Рагнар, такой же неулыбчивый, – зашептали за спиной у Лукаса, – а катафрактов–то сколько! Разрослись будто плесень.
– То ли еще будет, – отвечал второй собеседник, – слышал, что лучшие земли на серебряных холмах выкуплены под дома для высших генералов и главнокомандующих. Не иначе новый Великий Наследник собирает вокруг себя союзников.
Лукас усмехнулся про себя: «Генералы и военные – это хорошо, но у них есть один серьезный недостаток – они уходят на войну, когда она начинается, а мы – остаемся».
Он снова перевел взгляд на балкон и заметил склоненных Дорана с Родгеной и Виву.
– А кузина моя стала красавицей…
***
Роскошный дом Наттеньеров в Альнааре был самым большим и богатым. Располагался он в непосредственной близости от стен Дворца. Высокие своды, зеркала и ковры, длинные открытые галереи и широкие террасы, увитые розами и глициниями. Наттеньеры любили роскошь и везде ею себя окружали.
Вива сидела в саду и наслаждалась вечерней прохладой. Она отвыкла от южного климата, и необходимость долго стоять на жаре во время чествования Кольбейна ее сильно утомила. Удобно расположившись на подушках, она ела виноград, изящно отрывая маленькой ручкой ягоды от грозди. Вошла служанка.
– Ваша матушка ожидает вас в гостиной, ваша светлость. Пришел гость.
– Гость? – Вива удивленно подняла одну бровь. – Кто же это?
– Ваш кузен, герцог Лукас Адейр.
Вива поднялась и направилась в дом. Она была необыкновенно хорошо сложена. Тонкий стан, длинная белая шея и прелестная головка с короной из черных блестящих волос. Лишь лицо было слегка бледновато – приступы удушья, начавшиеся сразу после ареста Лейва, до сих пор не проходили, несмотря на переезд в теплый климат.
Зайдя в гостиную, Вива увидела мать, сидящую на диване. Она разговаривала с Лукасом. Вива в последний раз видела его очень давно, еще девочкой. Тогда он ей казался нервным мальчиком со злыми глазами, бегающим за Лейвом и Кольбейном. Поэтому когда к ее руке склонился обаятельный юноша с длинными белыми волосами, она растерлась.
– Моя дрожайшая кузина, – произнес Лукас с улыбкой. – Сколько лет прошло, когда я видел тебя в последний раз.
– Кузен, вы ли это?!
– Время всех нас меняет. Ко мне оно было менее благосклонно, чем к вашей матушке. Ее красота лишь расцветает.
От этих слов герцогиня Родгена зарделась от удовольствия.
– Ах, Лукас, довольно, не льсти мне столь откровенно. Но что же Вива? Ты совершенно ничего не сказал о том, как изменилась она. Как ты ее находишь?
– Я ничего не сказал, тетушка, лишь потому, что боялся смутить кузину.