Это в море, на борту драккара можно носить рваную рубаху и грязные штаны, здесь, на тинге положено ходить в самом лучшем, показывать всем, что ты силен, богат и не обделен удачей.
Молодой эриль повесил на пояс длинный меч, некогда полученный в дар от правителя Нордмандии Хрольва Пешехода. Нерейд вырядился настоящим щеголем, ну а Ивар придирчиво осмотрел сыновей – по молодости могут забыть что-то или наоборот взять лишнее…
Ивар Младший пошел не в отца и не в мать, а в деда, Аки Золотая Борода, и обладал таким же бешеным нравом. В свои семнадцать выше отца, а шириной плеч его превзошел, зато в быстроте рук и разума уступает, хотя хитростью боги его не обделили.
Второй, Гелмир, куда спокойнее, всегда думает, прежде чем что-то сделать или сказать, и его, несмотря на юные годы, можно и к рулевому веслу поставить, и важное дело доверить, и других людей.
– Готовы? – спросил Ивар, убедившись, что все в порядке. – Пошли.
Сам нацепил то, что положено носить морскому конунгу – вальский плащ из серой ткани, красные сапоги, что изготовлены в Гардарики для тамошних князей, на поясе меч, какого нет больше ни у кого в Северных Землях, подарок сидхе, древних обитателей Бретланда.
На лоб, чтобы придержать волосы – золотой обруч с небольшим изумрудом.
Его добыли во время давнего плавания в Миклагард, когда драккаром правил еще Хаук Лед.
– Привет тебе, Ивар! – окликнули конунга от ближайшего костра, и он кивнул в ответ.
Всех он тут знает, и все знают его – заносчивые бонды из Стьорадаля и Кьёля, чье богатство в стадах, воинственные херсиры из Ирьяра и с острова Сольскель, что каждый год отправляют корабли в набеги, а то и сами пускаются на юг, грабить и разорять чужие земли. Все умеют и работать так, что развязывается пуп, и сражаться не хуже берсерков, каждый скорее будет жрать камни, чем даст себя в обиду.
Поэтому тяжбы и споры на тинге обычное дело, а иногда, хотя и очень редко, дело доходит до драки.
Обнажать клинки тут запрещено, ножны всех бондов и явившихся с ними воинов украшены «завязками мира», но кулаки ничем не обвяжешь, да и плотницкий топор в умелых руках – страшное оружие.
Врагов в Трандхейме у Ивара не было – с ним предпочитали не связываться, понимая, что зря задирать морского конунга себе дороже, да и он сам вел дела так, чтобы не обижать соседей, ведь только светлые асы знают, когда тебе понадобится помощь ближних бондов.
Он отвечал на приветствия, кивал, но без улыбки, с достоинством, как положено.
Нерейд шагал следом, свирепо глядел по сторонам, ухмылялся хищно, как рыжий, опытный, но еще сильный волк. Рядом с Болтуном шел Ингьяльд, огромный и задумчивый, глядел куда-то в сторону, на поясе болтался украшенный рунами мешочек, какой носят только эрили.
Сыновья, как и положено младшим, держались позади.
Они миновали землянку бонда Торлейва Трехногого из Медальхуса, и стала видна их собственная. Ивар спустился по сгладившимся за год ступенькам, толкнул покосившуюся дверь. Та заскрипела, с трудом отошла в сторону, и в нос конунгу ударил запах сырой земли.
Внутри царила тьма, сквозь дымоход проникал слабый свет, и видно было, что крыша у правой стены провалилась, засыпав лежанки, а в земляном полу появились ямы.
– Ну чего, как там? – спросил Нерейд.
– Как всегда, – ответил Ивар. – Придется засучить рукава и призвать на помощь Вингниса…
В костер полетело целое бревно, и пламя взревело, выбросило вверх, в темно-синее небо, сноп оранжевых искр.
– Ну, за встречу! – заорал Флоси Огненный Мох так, словно рядом с ним сидели одни глухие.
– За встречу, – ответил Ивар, поднимая кружку, в ней плеснуло, по стенкам поползла белоснежная пена.
Пиво Флоси варил отменное, чистое и крепкое, и славился этим на весь фюльк.
Позади остался заполненный хлопотами день, настало время повеселиться, выпить и поделиться новостями, как и положено почтенным мужам. Костер развели рядом с приведенной в порядок землянкой Ивара, и вокруг собрались воины конунга, а также те, кто пришел с Огненным Мхом.
На корабле Гудрёд и еще пятеро воинов – на всякий случай, чтобы присмотреть за добром.
– Эх, хорошо! – воскликнул Флоси, опрокинув кружку в себя, и ухватил копченую селедину.
Затрещали на крепких зубах кости, полетела в пламя оторванная голова.
– Хорошо-то хорошо… – вздохнул сидевший рядом с Иваром бонд из долины Наумудаль, что заглянул на огонек. – Да только зиму эту мы едва пережили… Таких морозов я не помню, хоть и прожил немало. Земля до сих пор как камень, хотя снег уже сошел.