Горькие и черные мысли ушли. Забылись обиды, страдания и несчастья; жизнь представлялась уже прекрасной и справедливой… Он уже не слуга. Он — человек, которого все уважают и любят; вокруг него все прекрасные люди. Морщины разгладились, и лицо Евты просветлело; счастливая улыбка задрожала под усами; в глазах заблестел необыкновенный огонь.
— …А как же! Сменим власть. Прогоним обдирал и хозяев. А ну-ка, капитал, посмотрим, чья возьмет! Твоего много и премного было. Сейчас во главе стола сидит Евта из Здравиня. Я был слуга, погонщик, бездомная собака, чужое счастье, никто и ничто, а теперь власть. Направо равняйсь! Отдать честь шестидесятилетнему партизану!
Счастливая улыбка на мгновение скрылась в усах. Лицо стало по-военному строгим, а затем лукавым и довольным. Таким оно оставалось долго. Он пошевелил угли и снова нагнул фляжку. Она была почти пустая. Ракия на дне слаще. Во фляжке осталось всего несколько глотков, едва прикрывавших дно.
— …Что скажешь: карета, жеребцы, кучер щелкает кнутом! Павле, разрази тебя гром! Сам все выберу и распоряжусь. Вот, например, так: карета будет черная, лакированная. По краю задка, по крыльям и по спицам колес — красные линии, тонкие, словно шелковые нитки. Сзади на кузове — розы с зелеными листьями, а над ними наша красивая пятиконечная звезда. С боков, над крыльями, пусть художник нарисует по белому коню с длинной гривой, мчащихся вперед. Взглянешь на них — так и кажется, что перегонят всамделишных. На колесах резиновые шины не толще свирели. По бокам, как полагается, по фонарю. Стекла их всегда протерты. Сиденье пружинное, с кожаными подушками и кожаной невысокой спинкой. Только голову приклонить, если вздремнется. Под ногами, чтоб не мерзли, зеленый коврик. Так же все устроено и у кучера. А как же! Кони должны быть черные, как сажа. Рысаки с маленькими коленками, грудь вперед, как у солдат перед командиром полка. Голову держат прямо, ноги не выкидывают в сторону. Передними ногами переступают мелко, словно нитки мотают. Чистят их хорошо, круп блестит что зеркало, хвосты подвязаны, грива как полагается расчесана. Копыта, разумеется, промыты и смазаны. Сбруя новая, и все, что железное, должно быть никелированным. Недоуздок расшит и с красными кисточками. Это — чтоб глаз радовался. Конь, как женщина, любит прихорашиваться и наряжаться. На карете рожок — обязательно! Кучер одет как полагается. Все, что я ем и пью, и он тоже.
— …И когда все хорошо устроено, кони накормлены и ухожены, карета почищена и помыта, кучер сыт и приодет, тогда запрягай. Как я сяду, товарищ срезский кучер, да скажу «трогай!», ты натяни поводья и хорошо скажи коням — они все понимают, как люди, только что говорить не умеют. Скажи им по-хорошему: «А-ай, сынки-и!» Пойдешь легонько, шагом, чтоб кони разогрели суставы и привыкли к сбруе. Только насильники и бессердечные люди сразу ударяют в галоп, хотят перед народом пофасониться. А выедем из городка или села, откуда случится, — ты только спусти вожжи и скажи: «Рысью, змеи!» И больше ничего. Конь не любит кнута. Уж если дошло до кнута, это больше не конь, это кляча! Кнут, товарищ срезский кучер, служит только так, для украшения. Это тебе поднимает авторитет, как офицеру сабля… На каждом повороте — гуди, увидишь пешехода — гуди. Ломовика обойди, не заставляй его, мученика, сворачивать с колеи. Если увидишь где-нибудь, что ломовой застрял в грязи, или не может сдвинуться на подъеме, или сломалось у него что-либо, остановись и помоги ему. Это порядок, это надо и в закон внести. Под гору и в гору осторожно действуй. Береги и уважай животное! Хорошенько следи за ними — это государственные кони…
— …Ха — ха-ха! Это Евта из Здравиня. Срезский председатель! Смотри-ка ты, какая карета и какие кони у него. А и заслужил, брат! Уж сколько он намучился и наработался, и не сыщешь такого другого.
Евта допил последние глотки ракии и отбросил пустую фляжку. Она тихонько звякнула.
— …Надо сразу же, как война кончится, делать хорошие дороги. Несчастно государство без хороших дорог. Власть, которая не заботится о дорогах, — не власть. Нужно хорошо выбрать место трассы, выравнять повороты, битый камень посыпать песком и утрамбовать вальком… Всех недичевцев, лётичевцев и этих куроедов-четников — на дробление камня! Не допустит Евта, чтобы погонщики мучились. Не допустит! Зачем же он тогда воевал? а?.. Все ручьи на дорогах будут взяты в бетон… А на Расине мост построить… Да… мост… и пусть там стоит! Там такие бездны… погонщик… Нельзя… Сорвешься… Сорвешься… мост…