— У меня просто не было выбора.
— Выбор был, и ты правильно его сделала.
— Мартин! Я должна признаться, что не всегда вела себя достойно.
— Да, я заметил, как ты потихоньку выливала из бокала самогон Ламберта.
— Не смейся, я серьезно. Помнишь, как ты спасал меня на озере? Так вот все это я подстроила, чтобы с твоей помощью оказаться в доме Норманов. Извини меня, если можешь.
— А царапины на ноге, ты их тоже нанесла себе умышленно?
— Нет, конечно. Царапины подлинные. Это только вначале я притворялась, а потом начала тонуть по-настоящему, и если бы не ты, то не знаю, чем бы все это кончилось.
Потом Дебора рассказала Мартину о своем детстве, о Хильде, своей матери, родившейся незаконнорожденной и всю жизнь вынужденной расплачиваться за чужие грехи.
— Хильда всегда боялась любых проявлений чувств. В нашем саду никогда не цвели красные тюльпаны или голубые гиацинты.
— В каком возрасте ты уехала из дому? — спросил Мартин.
— Я начала путешествовать в семнадцать лет. Жила в различных странах, чтобы изучить иностранные языки. Нигде подолгу не задерживалась. Меня просто обуяла жажда к перемене мест.
— Так продолжалось до тех пор, пока ты не приехала сюда?
— Да, если иммиграционная служба разрешит, я останусь жить в Исландии. Конечно, вначале мне придется съездить в Бельгию за вещами, попрощаться с друзьями и закрыть пару контрактов. Много времени это не займет. Надеюсь, что с Божией помощью мне удастся сохранить некоторые рабочие контакты. Мне все равно, где здесь жить, но хотелось бы поближе к Ламберту и Рей.
— Ты многим рискуешь, принимая решение переехать в Исландию, — задумчиво заметил Мартин.
— И еще об одном я должна тебе сообщить, — торопливо продолжала Дебора, торопясь сказать как можно больше, пока не улетучилась храбрость. — Из-за моего аскетического воспитания я никогда не была близка ни с одним мужчиной. Боялась. И для чего я все это тебе рассказываю?
Мартин смотрел на Дебору так, как будто она только что огрела его бутылкой по голове.
— Хочешь сказать, что ты девственница? — изумленно спросил Мартин.
— Чудовищная глупость, на так ли? — с жалкой улыбкой сказала Дебора. — Ты оказался первым мужчиной, с которым мне захотелось лишиться невинности.
— Что же ты нашла во мне такого особенного? — подозрительно глядя на нее, спросил Мартин.
— Я не могу объяснить этого. Сама толком не понимаю. Но, когда я с тобой, я забываю все те наставления, которые давала мне моя мать.
— Слава Богу, что мы вчера воздержались от занятия любовью, — задумчиво заметил Мартин. — Только беременности тебе сейчас не хватало.
— Наверное, мне не следовало говорить тебе об этом, но я ненавижу тайны. Они разделяют людей. И потом, в конце концов, девственность не болезнь.
Дебора осторожно дотронулась до руки Мартина. Потом медленно приблизилась губами к его рту. Обняв Дебору за плечи, Мартин крепко прижал ее к груди. Она слышала его учащенное дыхание, видела горящие глаза, ощущала жар его объятий, и ей хотелось сбросить с себя все до последней тряпочки, чтобы он мог беспрепятственно ласкать ее повсюду.
— Что же нам делать? — внезапно спохватившись, спросил Мартин.
— Избегать укромных мест, чтобы наши чувства не завели нас слишком далеко, — опуская глаза, предложила Дебора.
— Террасу Норманов вряд ли можно считать укромным местом, — возразил Мартин. — Твои глаза горят как два сапфира, дорогая. Знаешь, я давно уже не девственник, но, признаюсь, ни одна женщина не возбуждала меня так, как это удается тебе. Один твой поцелуй, и я мгновенно в боевой готовности.
— Кажется, тебя это не очень-то радует. — Дебора покачала головой.
— Как я могу просить тебя о близости, если вскоре должен уехать. Придется нам вернуться к прежней договоренности не приближаться друг к другу ближе чем на метр.
— У меня такое ощущение, что, даже если мы разойдемся на тысячу метров, нас все равно будет непреодолимо тянуть друг к другу, — возразила Дебора.
— Я ощущаю невероятный прилив сил и бодрости. Что, если нам направить их в другое русло? Например, пойти собирать малину.
Деборе совершенно не хотелось собирать ягоды. С гораздо большим удовольствием она целовала бы Мартина, но она не посмела возразить ему и, взяв корзинку, пошла за ним в сад.
Их корзины были уже наполовину полными, когда из дома вышли Рей и Ламберт. У них были такие счастливые лица, они выглядели такими довольными друг другом, что Дебора с трудом удержалась от улыбки.
Вечером за ужином Рей сказала, что на следующей неделе в среду они с Ламбертом собираются пригласить друзей и объявить им о приезде внучки.