— Значит, так, Юрек… — сказал Юрчак, когда они уселись в новенькие кожаные кресла и закурили сигары, лежавшие в красивой коробке на огромном письменном столе красного дерева. — Скажем, от перрона номер один, — а мы находимся именно там, — вот-вот отправится поезд-экспресс. Ты в него сядешь?
Помянович не понял, о чем идет речь, но сразу же кивнул:
— Сяду.
— И даже не спрашиваешь, куда он идет?
— А зачем? Мне нечего терять.
— Умно, — похвалил его Юрчак. — Так вот, Здись Мончинский баллотируется на пост президента.
Тогда Помянович все понял. Мончинский был лидером новой партии, которая образовалась на месте старой. Естественно, он был опытным политиком. Но главное — давно, еще в студенческие времена, Юрчак был связан с Мончинским.
— Нужно организовать предвыборный штаб, — продолжал Юрчак. — Я сразу вспомнил о тебе.
— Обо мне? — удивился Помянович.
— Видишь ли, это дело серьезное. Наши, ясное дело, будут голосовать за Здися. Но этого недостаточно. За него должны голосовать даже те, кто нас не любит.
— Как же этого достичь?
— А это уже твое дело. Ты не совсем такой, как мы. Где-то в глубине твоей души кроется эта дурацкая порядочность. Лучше тебя никто не придумает, как убедить тебе подобных — порядочных или делающих вид, тех мечущихся, которые сами не знают, чего хотят.
— Думаешь, у меня получится?
— Ты будешь не один. Вы сможете. Акцент сделаем на здравый смысл. Если люди сами не знают, чего хотят, то почему бы им, к примеру, не голосовать за Здися?
— Почему бы и нет? — согласился Помянович.
— Ну, тогда по рукам. Завтра передашь «Рыболова» заместителю, а послезавтра приступишь к новой работе.
— У тебя?
— Нет, дорогой. Я тоже сматываю удочки. У нас с тобой теперь новый адрес: Братская улица, дом шесть.
Двадцатого декабря Помянович приступил к выполнению новых служебных обязанностей, а двадцать четвертого случайно увидел по телевизору Яна и сразу понял, что этот человек ему пригодится. Ян стал его первой и, может быть, лучшей идеей предвыборной кампании.
Глава седьмая
КАНДИДАТ
В среду после обеда, точно, как обещал, Помянович приехал в отделение 3 «Б».
Поздоровавшись с Яном, он стремительно вошел в кабинет доцента Красуцкого и через мгновение вышел с картонным пакетом в руках.
— У меня все готово! — крикнул он издалека. — Пан Ян, идите за своими вещами.
— У меня нет никаких вещей, — смутился Ян.
— Ой, простите, я об этом не подумал, — сказал Помянович. — Мы сейчас же это исправим.
В коридоре стало многолюдно, все больные хотели попрощаться с Яном и увидеть, как он выйдет через дверь навстречу светлому будущему. Ян обнял Пианиста, пани Зосю, пана Поняка, пана Яворского, всех медсестер, а потом долго сжимал ладонь Профессора, который что-то шептал ему на ухо. Наконец из своего кабинета вышел доцент Красуцкий и крепко обнял Яна.
— Да… — сказал он странным, взволнованным голосом. — Так будет лучше, намного лучше, я в этом глубоко убежден…
И так же быстро, как появился, он ушел.
Дверь отделения 3 «Б» распахнулась, и Ян с Помяновичем прошли в нее, словно через триумфальную арку, спустились по уже знакомой нам лестнице и сели в новый «ауди» Помяновича, на сей раз серебристый.
Помянович предусмотрительно заехал с Яном в торговый центр, прежде чем отвезти его на квартиру. Почти два часа они покупали вещи, необходимые Яну для представления его Здисю (как ласково называл Мончинского Помянович). Затем все еще фонтанирующий энергией редактор и совершенно замученный походом по магазинам Ян отправились на улицу Кручей, к дому двадцать один, и вскоре оказались у двери квартиры на втором этаже.
Помянович достал из кармана ключ, открыл дверь и вежливо пропустил Яна вперед.
Квартира показалась Яну прекрасной. Две небольшие комнаты были обставлены старинной, элегантной мебелью. Занавески переливались в лучах солнца.
Помянович показал своему подопечному квартиру, объяснил, как пользоваться телевизором и другой техникой. Потом он достал из пакета серый конверт, а из него новенький паспорт с фотографией Яна, его именем и фамилией. Ян с интересом стал перелистывать паспорт, но Помянович не дал ему слишком долго его разглядывать. Он достал из пакета другой, меньший конверт, в котором многообещающе шелестели сложенные по номиналу банкноты.
— Это для начала, — сказал он. — Распишитесь здесь, пожалуйста.