Профессор Экардт говорил по телефону и жестом пригласил Бракка сесть. Казалось, телефонный разговор никогда не кончится. Экардт положил трубку и вопросительно посмотрел на Бракка.
- Что-нибудь случилось, коллега?
Бракк встал, подошел вплотную к письменному столу.
- Господин профессор, прошу вас зайти на несколько минут ко мне в лабораторию. Я хочу продемонстрировать вам один опыт.
Экардт наморщил лоб.
- Нельзя ли отложить это на послеобеденное время? У меня много дел. О чем, собственно, идет речь? Вам удалось увеличить чувствительность элемента БС в инфракрасной части спектра?
- Нет, не это. Мне удалось получить фотоэлемент для преобразования энергии бета-лучей в электроэнергию!
Экардт выпрямился на стуле и непонимающе посмотрел на Бракка.
- Как, как?.. Что вам удалось? - резко спросил он.
- Получить новый фотоэлемент, господин профессор, - спокойно повторил Бракк. - Как вам известно, в свободное время я занимался этой проблемой. И вот сегодня я могу представить практическое доказательство своей теории. Успех мне принес алюминиевый сплав, подвергшийся бомбардировке дейтронами. Я смонтировал небольшую опытную установку и прошу вас лично проверить коэффициент полезного действия фотоэлемента.
Если Бракк воображал, что теперь-то профессор Экардт ринется вместе с ним в лабораторию, то он ошибался. Профессор спокойно раскурил сигару, оперся локтями о стол и уставился на Бракка, пуская кольца дыма.
- Итак, вы продолжаете опыты? О чем вы, собственно, думаете, господин Бракк? - вдруг взорвался он. - В рабочее время монтируете опытные установки для проведения ваших... гм... экспериментов. Я уже высказал вам однажды свое мнение. Очевидно, вы меня не поняли.
Профессор Экардт поднялся с кресла и, шагая взад и вперед по кабинету, продолжал греметь:
- Неужели вы не сознаете, насколько бесполезны ваши усилия? Занимаетесь какими-то вычислениями и экспериментами вместо плановой исследовательской работы. Так дело не пойдет, господин Бракк. Ваш долг - решать те задачи, которые перед вами поставлены.
Тут терпению Бракка пришел конец.
- Да, господин профессор, - прервал он Экардта, - мой долг добросовестно трудиться над решением поставленных передо мной задач. И я тружусь именно так - добросовестно. В этом вы должны были убедиться за время моей работы. Но теперь я бы хотел, чтобы вы лично удостоверились в том, что мне удался эксперимент.
Он вынул из кармана блокнот, открыл его и протянул профессору.
- Коэффициент полезного действия фотоэлемента достигает тридцати восьми процентов.
Расхаживавший по кабинету Экардт внезапно остановился, бросил на Бракка пронзительный взгляд, взял у него блокнот и, сжав губы, принялся читать записи показаний измерительных приборов. Глаза его открывались все шире, а брови поднимались все выше и выше. Он опустил руку, державшую блокнот.
- Это что, действительно результаты измерений? - тихо спросил он.
На лице старика было написано такое недоверие, что Бракк невольно усмехнулся.
- Разумеется, господин профессор, можете убедиться сами.
Бракк открыл дверь. Профессор без возражений последовал за ним. Через несколько минут он стоял уже в помещении рядом с лабораторией, где находилась опытная установка, и так же пристально смотрел на стрелки измерительных приборов, как смотрел на них до него сам Бракк. В нем заговорил ученый. С невероятной тщательностью он проверил установку, переключил измерительную шкалу, закрыл свинцовый ящик с радиоактивным веществом, осмотрел фотоэлемент. За все это время он не проронил ни слова. Только когда установка пришла в действие и измерительные приборы зафиксировали энергию, вырабатываемую фотоэлементом, он сказал едва слышно:
- Просто немыслимо!
Профессор Экардт сел на низенький табурет, тяжело дыша, словно поднялся по бесконечно длинной лестнице. Он знал твердо только одно: там, на столе, стоит опытная установка с фотоэлементом нового типа, который преобразует энергию бета-лучей в электроэнергию при невероятно высоком коэффициенте полезного действия. "И это открытие сделано здесь, в институте, которым я руковожу. А я-то считал его фантазером, честолюбцем". Экардт повернул голову и посмотрел на Бракка, стоявшего у стола.
- Что же вы молчите? - закричал он, не в силах сдержать волнение. Экардт совсем забыл, что сам так ничего и не сказал Бракку.
- На вашем месте я бы на голове ходил! Тридцать восемь процентов! Да вы понимаете, дружище, что, если удастся наладить производство таких фотоэлементов в большом масштабе, это будет означать революцию в производстве энергии!
Профессор Экардт встал и горячо пожал руку Бракку.
- Я... - он запнулся. - Я, видно, понемногу старею. Да, да, мне уже не угнаться за молодыми коллегами с их неудержимым стремлением вперед. Я ни в грош не ставил ваши попытки и не скрывал этого от вас. Я был уверен, что вы ничего не добьетесь! Считал, что для создания такого фотоэлемента необходимы условия, которых нет в нашем институте. Сколько бился над этим Хегер! Как дорого обошлись его опыты! Безуспешность его попыток окончательно убедила меня в невозможности задуманного. И вот через полгода являетесь вы, коллега Бракк, все с той же проблемой.
Экардт глубоко вздохнул, помолчал, а затем воскликнул:
- Но мне следовало просмотреть ваши вычисления... Это был мой долг, моя обязанность. Я...
В этот момент вошел доктор Хегер.
- Вот вы где, коллега Бракк, а я искал вас, - сказал он и сразу же умолк, заметив профессора.
- Я не помешаю?
- Нет, нет, коллега Хегер, хорошо, что вы пришли. Я как раз хотел пригласить вас, - ответил Экардт. - Посмотрите-ка сюда, - он указал на опытную установку. - Я еще сам не могу в этом разобраться.
Хегер подошел, увидел защитный экран, свинцовый ящик с радиоактивным веществом и сразу же понял: Бракку удался опыт. Странное чувство овладело им, когда он склонился над измерительными приборами.
- Этого не может быть! - воскликнул он и повернулся сначала к Бракку, потом к профессору, словно ждал, что сейчас все выяснится и окажется, что с ним сыграли шутку. Однако профессор Экардт кивнул.
- Да, невозможное стало возможным. Коэффициент полезного действия тридцать восемь процентов. Если бы я не видел своими глазами, я бы ни за что не поверил.
"Тридцать восемь процентов!" - эхом отдавалось в ушах у Хегера. Бракку удалось то, к чему он, Хегер, стремился целых три года. Бессмысленно смотрел он на стрелки измерительных приборов, на электрический термометр, регистрирующий температуру фотоэлемента, и пытался справиться с собой; наконец он взял себя в руки и подошел к Бракку.
- Итак, вас можно поздравить, коллега.
Холодный металлический звук собственного голоса поразил его, и он поспешил добавить с усмешкой:
- Вы баловень судьбы, Бракк, вы походя решаете проблемы, над которыми ученые бьются десятилетиями. Поразительный успех.
Бракк ответил не сразу. Слишком уж неприкрытая зависть слышалась в голосе Хегера. "Этому бездарному честолюбцу предстоят еще новые поражения, - подумал вдруг Бракк с невольным торжеством. - И не только на поприще науки". Но тут же опомнившись, он поблагодарил за поздравление. Затем обратился к профессору:
- Если позволите, я тотчас же примусь за описание опыта и связанные с ним расчеты.
Теперь Экардт готов был во всем идти навстречу Бракку.
- Разумеется, коллега, - любезно сказал он, - об этом и спрашивать незачем. Думаю, что лучшая помощь, которую я могу вам оказать, - это немедленно освободить вас от планового задания, чтобы вы могли полностью посвятить себя новой задаче.
Вера сидела за письменным столом и перечитывала письмо, которое написала еще утром. Ей все не нравилось, слова на бумаге теряли свою убедительность. Насколько лучше было бы сказать это вслух, поговорить по-хорошему. Но Вера знала, что в разговоре с Вернером она растеряет и эти слова, не сможет объяснить ему, как тяжело у нее на душе. Так появилось письмо, которое она собиралась молча оставить на его письменном столе.