Гигантское скопление галактик Млечного Пути даже при современных сверхсветовых скоростях оставалось недоступным: людям пришлось бы провести годы в ограниченном пространстве звездолёта. Вариантов было два: либо длительный, в течение многих лет, анабиоз, и как следствие необратимые изменения в мышечных тканях, либо столь же длительное нахождение в ограниченном социальном континууме, и как следствие – изменённая психика. Диагноз, с которым путь к звёздам закрыт навсегда.
Но людям свойственно мечтать. И 288 световых лет до последней звезды в ручке Ковша Большой Медведицы когда-нибудь станут преодолимым расстоянием. Людям свойственно верить в себя. И делать мечты реальностью.
Часть 1. Уравнение со всеми неизвестными
Капитан
Андрей Балабанов, капитан звездолёта «Сайпан», хмуря брови, изучал список экипажа, отпечатанный издевательским старославянским шрифтом на первой странице бортового дневника – по мнению Андрея, тоже издевательского: сработанного под старину, в кожаной обложке с металлическими уголками. Кожа была настоящей, а уголки серебряными. Дмитрий Волокушин, единоличный владелец звездолёта, с удовольствием наблюдал, как глаза капитана потемнели от ярости: шрифт был стилизованный, с ятями, ерами, юсами и прочей ижицей. Не продраться!
Непременным условием участия Балабанова в экспедиции на Процион Эльгомайзу было – вести бортовой дневник, в котором фиксировались ситуации, отношения, шутки, выходки и выверты членов экипажа – иными словами, поведенческий компонент Я-концепции. Поведенческая компонента, как выразился Волокушин. Разница заключалась в том, что компонент это составная часть чего-либо, а компонента – составляющая часть. Впрочем, Андрей не видел особой разницы. И Волокушин ему объяснил.
Компонент (книжный общеупотребительный термин) это, так сказать, физическая упаковка самостоятельных логических элементов. То есть состав.
Тогда как компонента – термин сугубо физический. Составляющая компонента, например, экологической системы, это – опад листьев на поверхности лесной почвы (сохраняются два-три года), ствол упавшего дерева (сохраняется до десяти лет), гумусный слой почвы (сохраняется сотни лет), торф на болоте (сохраняется тысячи лет). Свойства системы напрямую зависят от взаимодействия между составляющими.
– Теперь понимаешь разницу? Вот ты космолётчик, можно сказать, элита, а не знаешь ни фига. Учат вас, учат… пятнадцать лет учат, и всё равно дураки! – приложил Волокушин оторопевшего Андрея. Откуда у доктора психологических наук такие знания об экологии? Он что, действительно гений? Балабанов воззрился на друга, как поп на икону.
– Гений я, гений, не сомневайся, – заверил его Волокушин. – А ты как был штурманом, так им и останешься.
Волокушин словно читал его мысли. Стать космонавигатором Андрею хотелось лет с пяти, а звездоплавание означало для него единственно возможную форму существования.
– Чему ты улыбаешься? Радуешься, что дурак? – Димыч перешёл границу. Сейчас отправим его обратно, с ускорением mg…
– Сам ты дурак. Дай тебе кораблём управлять, угробишь ведь. Потому что не знаешь ни фига, только в чужих мозгах ковыряться умеешь, – парировал Андрей.
– Сам смотри не угробь… – проворчал представитель журнала Forbes, которого никто не посмел бы назвать в глаза дураком, но он был счастлив услышать «правду» от друга. Единственного друга, с которым сейчас расставался на десять земных лет, и кто знает, увидятся ли они…
Дмитрий Волокушин сделал всё, чтобы – увиделись. Чтобы команда «Сайпана», составленная им вопреки инструкциям и правилам, вернулась на Землю. Вернулась людьми, а не человеконенавистниками, которым предстоял курс реабилитации в клинике.
Хозяин корабля упёрто настаивал на рукописном варианте дневника. Андрей снял колпачок с раритетной гелевой ручки, которыми не пишут уже лет двести, перевернул её шариком вниз и, обхватив большим и указательным пальцами, плотно прижал к бумаге. Воспитанников космошколы учили многому, что изжило себя на Земле, но могло пригодиться в чужих мирах.
Дневник капитану полагалось вести параллельно с компьютерным бортовым журналом, где отмечались условные координаты «Сайпана» (условные потому, что при скорости, в тридцать раз превышающей световую, определить точные координаты невозможно), причины, повлёкшие изменение траектории полёта, аварийные ситуации и иные «сопутствующие аксессуары», как выразился далёкий от космоса Волокушин, а Андрей не посмел возразить.