Выждав театральную паузу, Сёма продолжил:
– Семь звёзд ковша Большой Медведицы арабы считали изображением похоронной процессии с погребальными носилками и плакальщицами. Бенетнаш, или Алькаид, по-арабски «ал-каид банат наш», переводится как предводитель плакальщиц. У арабских астрологов эта звезда связана с оплакиванием большого количества людей. Вот почему с Алькаида не вернулись три экспедиции. Вот почему на Инте Игрек погибло пятьсот человек, а капитан «Бенетнаш» до сих пор находится в клинике. Он до сих пор их оплакивает, – замогильным шёпотом закончил Сёма.
Аудитория потрясённо молчала.
Андрей Балабанов в который уже раз дал себе слово, что больше с этим сказочником не полетит, никогда.
– А может, им там понравилось, вот они и остались, – предположил Перевозчиков. Молчал бы лучше. Сейчас начнётся. Андрею даже жалко стало студента ВГИКа, который сейчас получит своё.
– А может, и тебе на Эльгомайе понравится? Может, останешься? – спросил Берни. Мишенька возвёл глаза к потолку, обдумывая предложение.
– Он не останется, – заступился за вгиковца Сёма.– Ему фильм делать надо. А вот ты можешь остаться, таки вполне. Земля ничего не потеряет.
Отрезать бы ему язык, лениво думал Андрей. А ещё он думал о том, что формально являясь лидером и обладая капитанской неограниченной властью и правом единоначалия, в глазах экипажа стоит гораздо ниже Рабиновича с его кошмарными историями и Леоны Лин с её умопомрачительной кухней.
Часть 7 Поведенческая компонента. Продолжение
Под домашним арестом
Так уж повелось, что двадцать минут в день Андрей неизменно посвящал Дневнику, заполненному почти до половины. За полгода полёта было пять скандалов, три драки с поножовщиной и один случай пищевого отравления.
В общем, полёт проходил нормально, состояние здоровья экипажа в пределах нормы, цель за пределами видимости, градус отклонения нулевой. Последнее было невероятным, нулевой градус. Навигатор творил чудеса, упрекнуть его было не в чем, но Андрею страшно хотелось это сделать. Он ненавидел Берни, и не мог понять за что.
Проводив Катеринку в её каюту, Андрей отправился к биологу, который – должен же ответить за свой поступок! Пара хомяков на звездолёте класса экстра универсал – на поступок не тянула, и претендовала на другое определение.
До Проциона Эльгомайзы оставалось сорок дней полёта. Киндзюлис был посажен под домашний арест: Андрей запретил ему выходить из каюты. Биолог отреагировал спокойно и ничуть не расстроился. В шахматы с ним никто не играл (это всё равно что играть с шахматной программой), а других развлечений Юозас не признавал. Сидел в своей каюте и чистил картошку, которую ему приносили Кэли и Леона (картофелечистку профессионалы класса «А» починить так и не смогли).
Отсутствие в кают-гостиной биолога никого не опечалило. Словно его и не было. Катеринка делала вид, что счастлива – без Юозаса с его глупой улыбкой и глупыми шутками. Ей нравился литовец, понял Андрей. А этот болван, увидев её расстроенной, притащил ей хомяков. Как игрушку ребёнку, чтобы перестал плакать. Жалость вместо любви. Пожалел.
Юозас обиделся. Что он такого сделал, за что она его возненавидела? Он же не нарочно их выпустил, сами сбежали, испугались незнакомого помещения и незнакомой Катеринки. А кто бы не испугался? Орала будто её резали. Истеричка. Назвала его в глаза придурком и не извинилась даже. Биолога привлекала её детская непосредственность, нравилось, как вспыхивало от похвалы Катеринино лицо, как сияли глаза от вскользь оброненного шутливого комплимента. Она всё принимала всерьёз. Девушка с душой ребёнка, ждущая от мужчин отцовской любви и привязанности. Так и не ставшая женщиной. Юозас питал к ней эту самую привязанность, не испытывая любви. Так бывает. Свой выбор она сделала сама. Биолог решил исчезнуть с Катиного горизонта: умерла так умерла.
С водворением под арест биолога на «Сайпане» воцарилось спокойствие. Казалось, ничто не предвещало неприятностей. Древнюю пословицу «когда кажется, надо креститься» Андрей вспомнил когда в «поведенческой компоненте» начались необратимые изменения, о которых его предупреждал Волокушин. Объяснял, доказывал, предостерегал.
Волокушинские гипотезы Андрей воспринимал как фантастику. Но проходя мимо каюты биолога, задержался у неплотно закрытой двери. Биолог раздражал капитана даже сильнее, чем бездельник Перевозчиков. Вот скажите, с кем он сейчас разговаривает? С хомяками, надо полагать? Совсем с ума съехал…