Андрей зачарованно слушал историю Михаила.
— Так может вы просто в свой старый блок пришли? Может быть, его просто покинули.
— Блок этот потом обозначили «Л-2». А позже я беседовал с сослуживцем, который занимался тем же, что и я. Так вот он упомянул блок Л-4, понимаешь?
— Не совсем.
Михаил с сочувствием взглянул на непонятливого мужчину и вдохнул.
— Оттуда мы потом ушли, — продолжил он свою историю, не став ничего объяснять. — И зачищенные нами этажи оставили.
— Почему?
— Очень накладно обходилось. Точек обеспечения мало, доставка долгая, постоянные задержки. Потом самосборы участились, уроды полезли. Людей теряли каждый день. Пришлось откатиться назад, — он немного помолчал. — А гвоздик этот проклятый до сих пор перед глазами.
— Чертовщина какая-то, — прошептал Андрей.
— Согласен. Чертовщина, — Михаил кивнул. — Вот потом у меня и начали появляться вопросы и мысли.
Зачарованный историей Андрей сидел молча, представляя историю проводника. В его воображении жилые блоки двоились и троились будто в отражении зеркала. Их становилось все больше и больше, и в какой-то момент мужчина почувствовал тот же страх, что и Михаил. Он дернул головой и постарался подумать о чем-нибудь другом, менее пугающем.
— Слушай, — начал Андрей. — Что это за старик такой, к которому мы ходили? Макар его зовут?
— Верно, — сухо ответил Михаил и отпил пару раз.
— Что он такое тебе показывал? Листочки у него какие-то… Псих какой-то?
— Этот псих карту гигахруща составляет. Ты ему вырви тетрадный листочек, он тебе за две минуты нарисует план в нужном масштабе.
— Да ну? — удивился Андрей. — Это невозможно.
— Если б это было невозможно, то я бы не стал к нему ходить, — спокойно ответил проводник.
— Как у него так получается? Он кто вообще?
— Он? — Михаил немного подумал и усмехнулся. — Наверное, он все же псих. Старый псих.
— Так ты, получается, часто к нему ходишь? — ответа почему-то не было и мужчина продолжил расспрос. — И вы про точки какие-то говорили… А, Б, В.
— Заладил ты со своими вопросами! — раздраженно кинул Михаил. — Ты всегда такой нудный? — и предвосхищая дальнейшие расспросы, он тут же встал. — Ну все, отдохнули, время идти дальше.
Он взял автомат и направился на выход.
При свете двух фонарей они отправились дальше по пустынным коридорам и лестницам. Вскоре после выхода Михаил снова поднял ладонь вверх, остановив движение. Они прислушались и оба уловили звуки вдали — это были те же шорохи-шаги, но уже ближе чем в прошлый раз. Проводник обернулся и проверил пространство позади. Ни говоря ни слова, они продолжили путь. Вскоре ситуация повторилась. Они в очередной раз прислушались, но уже дольше. Михаил покачал головой и пошел дальше. Его шаги стали медленнее и тише — Андрей заметил, что проводник старался не издавать никакого шума. Неподалеку послышался крысиный писк. Чувствуя растущее напряжение, он непроизвольно поднял автомат, направив дуло в темноту. Он вновь слышал пульсирующую кровь в висках и руки почему-то стали дрожать, из-за чего свет фонаря быстро-быстро ходил вниз-вверх.
— Да успокойся ты, — тихо послышалась спереди. — Возьми себя в руки.
Эту команду было непросто исполнить. Тело не хотело слушаться и, вдобавок, ладони вспотели, отчего хватка стала не такой уверенной. Они медленно двигались вдоль коридора, двери в котором были почти все закрыты. Михаил медленно водил дулом автомата с прикрепленным к нему фонарем, освещая внутренности открытых жилячеек. Андрей несколько раз услышал знакомые звуки, уже более отчетливые, но проводник почему-то не останавливался и все так же шел вперед.
— Слышь, дубина, — негромко произнес Михаил. — Оружие к бою.
Дрожащей рукой Андрей перевел предохранитель в нижнее положение и положил палец на спусковой крючок. Сердце бешено колотилось в груди.
— Дубина, делай все так, как я говорю, — продолжил проводник.
Они приближались к выходу на лестницу. Там вновь послышались шуршащие тихие шаги. Кто-то двигался по ступеням навстречу им. Михаил замедлял ход по мере приближения к проему и, наконец, остановился метров за пятнадцать до него. В свете фонаря показались чьи-то длинные сероватые пальцы, ухватившиеся за дверной проем, затем блеснули глаза и появилось то ли человеческое лицо, то ли животная морда — длинная, с большим ртом. Тонкие длинные губы оголили два ряда крепких зубов. Послышался глубокий рык. Хотя морда в проеме оставалась туповато безэмоциональной, Андрей понимал, что значит эта зубастая улыбка.