— Неужели он ни разу не поинтересовался? — спросил завороженный рассказом Андрей.
— Я же говорю, что это было запрещено. За один вопрос тебя бы пинком оттуда выбросили. Или ликвидировали.
— У них были самосборы в тоннеле? Ты про минотавра от Романа узнал?
— Нет, про минотавра я от другого узнал, — Михаил попытался вспомнить имя давно погибшего человека. — Не важно, от кого. Самосборы на вокзале были и особо мощные. На самой станции был расквартирован усиленный отряд ликвидаторов, поэтому работали там очень оперативно. Не надо было ждать как в жилых ячейках иной раз по два или три часа. Зазвучала тревога, активная фаза самосбора прошла, тут же выскакивает отряд и сразу в несколько стволов сжигает, стреляет, зачищает вверенную территорию. Говорит, у них норматив был — после открытия гермодвери на ликвидиацию самосбора на вокзале отводилось пятнадцать минут. Потом можно было сразу запускать поезд. Или принимать.
— А в тоннелях как?
— В тоннелях у них проблем, вроде как, не было особых. Поезд относительно герметичен, поэтому они просто проезжали сквозь самосбор, если он попадался на их пути. А погань всякую просто сбивали — сколько там тонн весит это чудовище? Такому ничего не страшно. Но на всякий случай с обеих сторон устанавливали пулеметы и гранатометчика ставили. Роман, правда, рассказывал один случай… Он его хорошо запомнил, потому что поезд выехал в начале его смены, а еще до завершения вернулся обратно. Морда у поезда вся смятая, развороченная, стекла повыбиты, часть экипажа мертва. Это поезд на ремонт отправился, другой на пути. Туда садиться усиленный отряд ликвидаторов и снова уезжает в темноту. Вернулись через несколько часов. Поезд тоже поврежден, хоть и не так сильно, пять трупов привезли.
— Что это было? — Андрей сухо сглотнул.
— Не знаю я, — раздраженно бросил Михаил. — Кто тебе там скажет? Думаешь, они там трещат обо всем, как я с тобой?
Он сделал глоток и обтер губы, вспоминая что-то.
— Кстати, вооруженные экспедиции они тоже отправляли. Роман рассказывал, что как-то раз видел целых два усиленных отряда в двадцать человек каждый. Уехали куда-то на целый цикл. Когда вернулись, каждый отряд сократился на половину. И куча раненных, покалеченных, боекомплект почти израсходован. Куда они уезжали на такой долгий срок, мне бы самому очень хотелось узнать. Это учитывая то, что поезда, видел, как быстро ездят? Это не на своих двух.
— А куда, и правда?
— Не знаю, — уже спокойно ответил Михаил. — Единственное, о чем я догадываюсь — это связь с Содружеством. Думается мне, партия держит какую-то связь с мутантами.
— Зачем?
— Зачем, почему, как, когда, с кем, — начал дразнить его проводник. — Опять заладил!.. Не знаю я зачем. В следующий раз у своего пузатого партократа спроси. Может, объяснит тебе что-нибудь. Потом и мне передашь.
Михаил открыл бутылку и сделал еще несколько глотков. Несколько минут они провели в тишине, пока Андрей не заговорил снова.
— У тебя есть какие-нибудь знакомые, которые могут мне помочь с поиском сына?
— Как тебе можно помочь? — равнодушным голосом спросил Михаил.
— Сказать, где он может быть. У тебя же есть связь в ликвидаторах. Может они там смогут что-нибудь сказать или достать информацию.
— Вся информация, которую я мог достать, я тебе уже показывал.
— А что насчет мутантов и того, что они сказали?
Проводник задумался и весело усмехнулся.
— Я даже не знаю, как их спросить об этом, — он покачал головой и продолжил уже другим голосом, кривляясь. — В общем, мне сказали, что пропал пацан. А кучка мутантов намекнула, что он сейчас с самосбором. Не подскажешь, где он сейчас? — он продолжил уже обычным голосом. — Мне так надо сказать? — он вновь задумался. — Слушай, а ты не думаешь, что эти уроды просто намекнули тебе мягко, что сын твой — того. Умер. Может они тоже не хотели тебя сильно волновать? Ты же, вон, любишь поплакать.
— Не знаю. Может и так, — грустно ответил Андрей. Затем он с полминуты не мог решиться, задавать вопрос или нет, но все же озвучил его. — Слушай, почему ты так зло о мутантах отзываешься? Они ведь тебе ничего не сделали.
— Они уроды. Вот и все.
— Но ведь ты сам говорил про чудовищ и людей. И я подумал, что ты к ним относишься нормально. То есть, не так, как к монстрам.
Михаил мотнул головой, показывая недовольство из-за того, что его вынуждали думать. Сначала он хотел просто огрызнуться, но потом посмотрел на Андрея и решил все-таки высказаться. Алкоголь располагал его к откровенности.
— Меня мутанты бесят. Даже не из-за видимых мутаций. А того, что происходит у них в голове. Но я за время работы в ликвидаторах понял одну вещь — они приспосабливаются к жизни быстрее и лучше нас. Я в какой-то момент осознал, что боюсь их. Не из-за чтения мыслей или щупалец. А потому, что они могут нас вытеснить.
— Ты же, кажется, говорил, что они в общежитие не лезут.
— Не лезут. Я о том говорю, что мы, люди, можем умереть под самосборами. Полностью исчезнуть. А они останутся жить.
— Да как так? — Андрей чувствовал, как по спине бежали мурашки. — С чего бы это нам умирать?
— Так ведь всякое происходит, — Михаил поболтал жидкостью в бутылке. — Самосборы сильнее становятся. Чудовища тоже как-будто умнее. Многие проблемы у нас не решаются. А потом смотришь на мутантов — они из мусора себе скорлупу на сто этажей соорудили. И весь самосбор направляют на поддержание своей жизни. И, как ты видел, успешно.
— Ну и что? У нас же тоже есть защита. И еда, и энергия, — Андрей как мог защищал немутировавших людей гигахруща.
— А то… — он несколько секунд думал, — что они — новая ступень развития людей. Тебе так не кажется?
Ячейка снова погрузилась в молчание. Андрей прогонял в голове увиденное, пытаясь связать это с вопросом проводника. Его кольнула неудобная мысль о том, что тот мог быть прав. Внезапно Михаил заговорил.
— Спроси у своего партократа, — деловым тоном начал он, — может и скажет чего. А то отправили тебя непонятно куда, а сынка там и нет твоего. Или это… — он задумался. — Запишись в ликвидаторы. Они же сами тебя пригласили. Там, может, и выведаешь чего. Во всяком случае, это будет явно дешевле того, что могу предложить я. Да и вряд ли я тебе еще чем-то помогу.
Он сделал несколько громких глотков и обтер рот.
— А теперь надо спать. Завтра надо будет идти полный день.
32. Куда уходят гигахрущевцы
Гигахрущ словно благоволил путникам не следующий день. Тьма молча расступалась под лучами фонарей, пропуская путников вперед. Бесконечная бетонная даль железнодорожного тоннеля почти не издавала звуков и за несколько часов пути Михаил ни разу не остановился или обернулся, чтобы проверить и прислушаться. Было удивительно идти вот так минута за минутой, час за часом, не встречая никого и ничего. Михаил же думал о своем и по ходу пути становился все более оптимистично настроенным. Не было ни чудовищ, ни самосборов, омрачающих их путь. Возникало ощущение, будто гигахрущ решил облегчить дорогу путникам за все те испытания, которые выпали на их долю в предыдущие циклы. Даже поезд, который должен был регулярно использовать железный путь, не появился вновь, хотя Андрей этого так желал. В нескончаемо длинном бетонном тоннеле два черных силуэта уверенно шли в свете собственных фонарей.
Пробыв на ногах более шести часов, Михаил решил сделать привал. Им попалась очередная техническая станция и он решил дернуть дверь, которая должна была быть закрыта. Однако к его удивлению, тонкая железная дверь лязгнула старыми петлями и открыла вход внутрь. Он осветил длинный коридор с несколькими аналогичными тонкими дверьми и одной единственной гермодверью в дальнем конце. Приготовив оружие, Михаил проверял каждое помещение — внутри были кабинеты, склады с полками и лестница наверх. Это было похоже на контору трубопрокатного завода. Ничего опасного или достойного внимания там не было, поэтому они быстро шли по коридору. Дойдя до конца, проводник проверил петли, замок и отворил вход в небольшое убежище для работников давным-давно не действующей организации.