Боровых Михаил
Солнце и сталь
Нэток.
Большой черный гриф, тяжело хлопая крыльями, опустился на ветку высохшего от жары дерева, нависающего над узким ущельем. Скосив желтый глаз, падальщик с плотоядным интересом уставился на карабкающегося по каменистому склону худощавого человека с черными как смоль волосами. Изможденное тело покрывала лишь рваная набедренная повязка, почти не скрывавшая ритуальных шрамов, складывавшихся на черной коже в причудливом узоре. Но были тут и свежие шрамы, сочащиеся кровью и гноем, так что даже со столь дальнего расстояния гриф чувствовал близкую смерть беглеца.
Было видно, что человек идет из последних сил: его грудь и бока ходили ходуном, по лицу градом катился пот. Вот нога беглеца, попала в трещину в скале и он, вскрикнув, растянулся на высохшей от безжалостного солнце почве. Гриф неторопливо оттолкнулся от ветки и неспешно описывая круги над землей начала спускаться к упавшему человеку.
Оглушительный хохочущий вой разнесся над землей. Человек содрогнулся всем телом и, с явным трудом поднялся на ноги. Оглядываясь через плечо, он посмотрел на гребень большой горы и в его глазах мелькнул страх при виде безобразных фигур, будто выросших на скалах. Вот одна из них отрывисто рявкнула, и тут же обе тени стремительно помчались вниз по склону. Прихрамывая, он поспешил по дну ущелья, а жуткий хохочущий вой раздавался все ближе и ближе.
Солнце уже клонилось к закату и на небе всходили ночные светила, которые, как был уверен беглец, станут единственными свидетелями его смерти. Ну и еще ненасытные твари, следующие по ним по пятам. Агбал и Нурек уже окончили свою жизнь в их зубах - последние спутники молодого кочевника. Последние - из сорока вышедших вместе с ним в дерзкий, отчаянный набег на клан Горных Гиен, безумных воительниц, чья жестокость и извращенные обычаи считались чрезмерными даже по меркам Пустоши. Три луны назад они разорили одно из отдаленных стойбищ клана Нэтока и тот, как сын вождя, собрал самых сильных и крепких юношей стойбища, чтобы отомстить за пролитую кровь.
На алтаре Норгота, Бога Крови он принес в жертву пятерых рабов и воззвал о помощи неистовому божеству, прося его о победе.
Взамен он обещал возложить на алтарь головы не менее тридцати Гиен.
Но то ли бог оказался недоволен жертвой, то ли племя врагов оказалось сильнее - только удача отвернулась от мстителей. В безымянном ущелье, прорезавшим горы, где жили враги, Нэток и те, кто пошел за ним, угодили в засаду. Большинство пало на камнях, но восемь человек, включая и самого сына вождя попали в плен.
Правили в этом племени женщины - если так можно было бы назвать этих дьяволиц- рослых, поджарых, с вечно голодными глазами и хищной улыбкой, обнажавшей острые зубы. Немного было в Пустоши народов, где за женщиной признавали права чуть большие, чем за рабочей скотиной и народ, управляемый подобными созданиями мог быть действительно страшным в бою и еще страшнее- после него.
Мужчин этого племени редко видели в бою- низкорослые, узкоплечие коротышки, с жесткими черными волосами и мутно-зелеными глазами, шакалами они выбирались на поле боя, уволакивая в стойбище трупы для праздничного пира. Рабски покорные своим безумным правительницам, они были изощренно жестоки с пленниками, порой умиравшими дольше, чем обе Луны в ночном небе совершат свой поочередный цикл.
Нэток видел как эти худощавые дьяволы, один за другим мучили воинов его клана, сотней разных способов превращая их в изуродованные, окровавленные, глухо мычащие куски мяса, источавшие запах горелой плоти. Некоторым, впрочем, повезло еще меньше- молодых и сильных брали в любовники Гиены.
Нэток видел, как они плясали у костра, почти голые, потрясая множеством грудей - совсем как у твари, которую они считали своим первопредком.
Здесь поклонялись Сетхе Рыжеволосой, дочери Всадника-в-Желтом- неслыханное кощунство, для большинства жителей Пустоши, почитавшей Шакалоголового за мужское божество. В честь звероголовой богини свершалось бесчисленное множество кровавых обрядов и самых разнузданных оргий, апогеем которых становилось разрывание пленников на части.
Однако Нэтока ждала иная участь. По ритуальным шрамам на его теле Гиены определили, что перед ними- ценный пленник, достоянный быть принесенным в жертву урфам- огромным тварям, проживающим в горах. Ранним утром его, вместе еще с двумя пленниками отвели под конвоем в дальние и дикие ущелья, бросив там.
Позади вновь послышался протяжный вой и пленник, припадая на ушибленную ногу, устремился в сторону небольшого ущелья. Звериный инстинкт самосохранения гнал его вперед, хотя Нэток и понимал, что он не выживет тут- никто из людей не может выжить в Черных Горах, преследуемый по пятам стаей голодных тварей.
Урфы!
Огромные твари напоминали гиен- только размером с молодого льва и с редкой шерстью, совершенно не скрывавшей твердую кожу, покрытую роговыми наростами. Племя Гиен называло их своими Сестрами- потому что в стаях урфов, всем верховодили самки, бывшие больше и сильнее самцов.
Нэток вспомнил, что выкрикивала старшая жрица- сморщенная старуха, обвешанная амулетами из человеческих костей и зубов урф.
-От одной матери вышли мы! Из чрева кровавого Сетхи Рыжеволосой рождены мы!- кричала она, брызгая слюной из редкозубой пасти,- в ваших щенках рождаются заново наши старейшины и ваши Старшие рождаются у наших матерей. Придите, о Сестры и возьмите этого червя с равнины.
Стоявшие вокруг Гиены закинув головы вверх, заливались безумным лающим смехом и с вершин гор несся ответный хохот. Глядя на их желтые, светившиеся в предрассветных сумерках, глаза, на острые зубы и покрытую замысловатыми узорами кожу было и впрямь нетрудно поверить, во все эти россказни о Гиенах- и те, что бытовали о них на равнине и те, что они рассказывали о себе сами.
Безумный смех раздался чуть ли не над головой Нэтока и тот, бросив быстрый взгляд вверх, узрел огромную тварь с горящим жадным огнем глазами. Длинный хвост, покрытый костяными наростами и способный переломать ребра человека, хлестал по бокам урфы. С разных сторон послышался новый хохочущий лай, и несколько тварей устремилось вниз по склону.
С вершины огромной скалы Нэток молча созерцал обширную каменистую равнину, почти сплошь занятую руинами большого города. Множество таких развалин, свидетелей былой славы Эребии покрывали Пустошь, служа укрытием самым опасным тварям проклятой земли. Из рассыпающихся, заносимых песком руин исходила и губительная порча и страшные эпидемии и многое другое, заставлявшее обходить дальней дорогой развалины.
Но выбора у Нэтока не было - позади него уже слышался воющий хохот голодных урф, не оставляющих надежды поимки добычи. Возможно там, на улицах мертвого города, удастся сбить их со следа. Нэток уже хотел спускаться, когда взгляд его зацепился за монумент в центре города. Он присмотрелся- и страх ледяной рукой сжал его сердце.
Посреди города, среди порушенных временем дворцов и храмов возвышалась огромное здание, напоминавшее исполинский зиккурат. Вершину его венчала статуя из черного камня, изображавшая жуткого зверя, напоминающего помесь верблюда и дракона. Меж распахнутых крыльев восседал всадник сплошь закутанный в Желтое.
Никому из бесчисленных племен и кланов, населявших Пустошь не нужно было объяснять, кого может изображать такая статуя. И все они знали только один город, на главной площади которого могло стоять подобное изваяние.
Город, который должен был сгинуть в веках. Город чье название произносили только шепотом и месторасположение которого указывали в десятке мест Пустоши.
Хастуршад. Город удостоившийся принимать бога - и оказавшийся недостойным такой чести. Город-призрак. Город-склеп.
Позади Нэтока вновь послышался зловещий и, оглянувшись, он увидел бледные тени, мчащиеся по горам . Поспешно он принялся спускаться, сбивая в кровь руки и колени. Оказавшись на равнине, он помчался вперед, выглядывая среди руин что-то хоть немного похожее на укрытие. Он слышал позади вой и хохот, ему казалось, что он чувствует на затылке, жаркое дыхание и поминутно ждал, как в его шею вонзятся острые зубы. И лишь добежав до городских врат, с давно рассыпавшимся прахом деревянными створками, Нэток осмелился оглянуться.