Первыми зажгли фитили и погибли, погребенные тысячами стоунов камня и земли те, кто забрался в верхние тоннели.
Но укрепленные потолки нижних этажей выдержали, и один за другим с жутким грохотом взрывались еще три яруса, каждый из которых грузно оседал вниз.
Когда ближе к полудню поднятые взрывами облака из пыли, каменного крошева и песка стали оседать, то имадийцы увидели поражающее воображение зрелище.
Вместо почти отвесного склона, нависавшего над низиной, теперь обнаружился провал из каменных глыб, песка и каменного крошева. Путь наверх теперь был не труднее подъема на невысокий холм.
Раздался вой, не имевший названия, страшный пронзительный вой, от которого даже смелые люди порой падали, содрогаясь от тошноты и внезапно накатившей слабости.
Это выл Пес Хаоса, Нэток, черный колдун, что умер и вернулся в далеких руинах Хастуршада, а сейчас он стоял на своей колеснице, запряженной хищными зверями, и, отбросив с лица покрывало, издавал ужасающий вой, который разом внушил тысячам и тысячам иаджудж испепеляющую ярость и невыносимую жажду крови.
Еще несколько мгновений пустынники провели в оцепенении, а потом, истошно визжа иаджудж, размахивая мечами, топорами, копьями, кинжалами и каким-то странным, уродливым оружием ни на что не похожего вида, полезли лавиной наверх.
К стенам крепости бежали все, кого атака иаджудж застала снаружи, но ворота никто не открывал. Самые отчаянно смелые полезли по стенам, другие искали спасения, убегая в сторону гор.
Иаджудж, похожие если смотреть сверху на наводнение, столь быстро они прибывали и столь много их было, настигали беглецов и рубили в куски.
Отчаянные мольбы о пощаде захлебывались в крови, когда людям перерезали горло и пронзали грудь.
Но иаджудж хоть и бежали с яростными криками, несли с собой лестницы, веревки с крючьями, тюки с песком и трупы убитых, которыми они тут же стали заваливать сухой ров.
Конрада наступление пустынников застигло, когда он, размышляя о непостижимости воли Солнца, которое послало ему Эсме в награду за вступление в Орден, шел по просыпающемуся городу. Он тотчас помчался к казармам и сейчас ругаясь последними словами, требовал от оруженосца помочь ему влезть в кольчугу.
Его место теперь было на стене.
Имадийцы оказались не готовы к столь быстрому и столь мощному вторжению. Тянувшаяся недели осада ослабила их бдительность. Сейчас во все концы города мчались вестники, офицеры пинками и проклятиями ставили солдат в строй.
Караульные на стене, которым предстояло первыми принять удар, тащили жерди - отталкивать лестницы, разжигали костры под чанами с земляным маслом, лучники уже делали первые залпы в огромную, обуянную яростью толпу под стенами.
Со стороны иаджудж на крепостные стены обрушился ливень стрел. Пусть большинство из них никого не задели, но защитники вынуждены были попрятаться за зубцами. Стрелы гудели в воздухе и этот гул во внезапно воцарившейся тишине звучал особенно жутко.
На помощь страже на стены по подмостьям бежали сотни солдат. Как только показалось, что обстрел прекратился, воздух вновь наполнился зловещим гулом.
Укрытий на всех не хватало, люди прижимались к стене, прятались за щиты, но стрелы лились смертоносным дождем.
- Солнце и сталь! - выдохнул Конрад, ни к кому конкретно не обращаясь. - Пустынные шакалы бьют залпами!!!
Пока защитники крепости оттаскивали раненых и убитых, пока под прикрытием щитов занимали новые позиции, иаджудж выпустили еще несколько залпов. Но они не собирались до бесконечности поливать камень стрелами, главное было выиграть время, которое позволило им подойти поближе и начать прилаживать первые лестницы и метать крючья.
К полудню бешеный натиск иаджудж захлебнулся в крови. Стены стали алыми от пролитой на них крови. Трупы грудами лежали у подножия крепости. Понеся огромные потери, пустынники откатились назад, зализывать раны.
Но стоило защитникам чуть расслабиться, начать поздравлять друг друга с победой и обессиленно усаживаться на камни, как со стороны провала наверх хлынула следующая человеческая волна.
Их было еще две днем, и одна ночью. Каждой атаке предшествовал жуткий зов Нэтока.
Львиное Сердце выстояло, но следующий день иаджудж начали с того, что сколотили настилы и, дружно выкрикивая какие-то команды, потащили наверх свои осадные башни и камнеметы.
До провала не долетали даже стрелы из самых мощных васканских арбалетов, а попытка Сынов Солнца и имадийских рыцарей сделать вылазку захлебнулась во встречном бою с конными иаджудж, которых приходилось по пятеро на одного. Пришлось возвращаться, отчаянно отбиваясь от попыток иаджудж въехать в город "на плечах" отступающих. Конрад потерял своего оруженосца, еще четырех рыцарей и сам был ранен в лицо. Истекающего кровью, теряющего сознание, его отнесли во дворец, где личный лекарь Хайдара принялся колдовать над ним.
Гвидо де Лион, Этхем и Эсме повели своих людей на следующую вылазку, но хотя они убили много иаджудж, помешать поднять машины не получилось.
Эрдоган повел в бой королевскую пехоту и бозугов. Началась резня, в которой имадийские пехотинцы и иаджудж кромсали друг друга кривыми клинками, пронзали копьями, разбивали головы топорами. Но и пехота не смогла пробиться к провалу, над которым вырастали грозные осадные орудия стервятников. Ничего подобного мир не видел тысячу лет, со времен краха последних эребийских твердынь.
Потеряв почти восемьсот человек, имадийская пехота отступила. Потери иаджудж несомненно были еще выше, но место павших занимали новые и новые. Иаджудж сражались с иступленной яростью, которой нельзя было ожидать даже от них, они чуть ли не зубами рвали врага. В этом было что--то сверхъестественное, иаджудж и раньше накачивались перед боем зельем, которое придавало им храбрость и усиливало ярость, но сейчас на обитые бронзой щиты имадийцев кидались сущие демоны.
Каждый раз перед атакой звучал вой Нэтока, который носился между сражающимся на огромном белом верблюде. Его несколько раз пытались поразить стрелами и копьями, но ни одно из них как будто даже не задело князя Пустоши.
Но Нэток не просто внушал своим воинам ярость. Он гнал их вперед волнами, что бы свежие сменяли уставших, он выучил их стрелять залпами. Кем бы он ни был, этот пустынный пророк, он и только он сделал такие успехи иаджудж возможными.
Эрдогану разбили голову, отсекли ухо, выкололи глаз.
Верные люди принесли раненого ко дворцу, точно так же как Конрада де Фера и снова королевский лекарь прилагал все усилия, что бы спасти жизнь воина.
Когда и эта атака захлебнулась, божественный король Хайдар ибн Аббас приказал всем отступить в город и завалить большую часть городских ворот камнями.
Случилось то, чего боялись сторонники большого сражения.
Иаджудж поднялись на плато, и теперь Львиное Сердце было со всех сторон окружено ордой. Тысячи воинов и простых имадийцев, король и часть королевской семьи, придворные сановники и даже посол Пелерума оказались заперты в каменном мешке. Лишь на север можно было еще уйти горными тропами, но вскоре и там появятся разъезды иаджудж.
Пустынники заполонили нагорье, расползлись по нему, бросились поить полумертвых от жажды скакунов из ручьев, оросительных каналов и рукотворных озер, мигом опустошая их так, что на дне в жидкой грязи билась рыба. Они вырубали сады и виноградники, что бы накормить своих тощих коз и овец, гигантские стада которых они перегнали из низины наверх. Они занимали брошенные дома и виллы в предместьях Львиного Сердца, подвергая их ужасному разорению и поруганию.
Это заняло у них три дня, в течение которых осажденные что было сил готовились к новым штурмам.
Бозуг Исмет.
С севера, через горы, одолев множество опасностей, пробрался вестник от Батахира.
Сатрапы Севера не смели отказать своему божественному правителю, но всевозможно затягивали и заволокичивали отправку войска на юг.
Батахир писал в резких выражениях, лишенных всякого придворного обхождения.